Инферно

Лэнгдон однажды уже посещал его, заинтересовавшись выставленной в нем художественной коллекцией. Правда, на деле она оказалась собранием репродукций знаменитых работ, связанных с Данте, но все равно увидеть их все под одной крышей было познавательно.

Сиенна вдруг оживилась.

– Вы думаете, у них выставлено старинное издание «Божественной Комедии»?

Лэнгдон хмыкнул.

– Нет, но я знаю, что там есть сувенирная лавка, где продается огромный постер, на котором напечатана вся поэма целиком. Правда, шрифт там микроскопический.

Сиенна сделала испуганные глаза.

– Я все понимаю, но это лучше, чем ничего. Проблема в том, что зрение у меня уже не то, так что вся надежда на вас.

– È chiusa. È il giorno di riposo[31], – сказал им какой-то старик, увидев, что они направляются к входу.

Выходной? Лэнгдон растерянно посмотрел на Сиенну.

– А сегодня что… понедельник?

Она кивнула.

– Флорентийцы предпочитают отдыхать по понедельникам.

Лэнгдон застонал от досады, вспомнив необычный распорядок городской жизни. Поскольку основной поток туристов приходится на конец недели, чтобы не терять потенциальных покупателей, многие флорентийские торговцы перенесли христианский «день отдыха» с воскресенья на понедельник, минимизируя тем самым потерю доходов.

К несчастью, это исключало и другую возможность раздобыть текст поэмы, а именно – в любимом книжном магазине Лэнгдона во Флоренции, где наверняка нашлись бы экземпляры «Божественной Комедии».

– Есть другие идеи? – поинтересовалась Сиенна.

После продолжительного размышления Лэнгдон кивнул.

– Тут за углом есть одно местечко, где собираются ценители Данте. Наверняка у кого-то найдется с собой экземпляр книги.

– Но оно, наверное, тоже закрыто. Сегодня выходной почти у всех в городе.

– Им это и в голову не придет, – заверил Лэнгдон с улыбкой. – Это место – церковь.

А в пятидесяти ярдах от них мужчина с сыпью на коже и золотой сережкой в ухе оперся о стену, радуясь возможности перевести дух. Дышать ему легче не стало, а сыпь зудела все сильнее, особенно на нежной коже век. Он снял очки и осторожно провел рукавом по глазницам, стараясь не содрать болячки. Потом водрузил очки на место и увидел, что парочка, которую он выслеживал, пошла дальше. Он заставил себя тронуться с места и направился за ними, стараясь дышать как можно ровнее.

А в нескольких кварталах от Лэнгдона и Сиенны агент Брюдер стоял возле распростертого на полу тела так хорошо знакомой ему женщины с прической в виде шипов. Нагнувшись, он поднял пистолет и, поставив его на предохранитель, передал одному из своих людей.

Беременная администратор музея Марта Альварес стояла рядом. Она только что рассказала Брюдеру удивительную историю о том, что приключилось с Лэнгдоном, начиная с прошлой ночи… в том числе один факт, который Брюдер пытался осмыслить.

Лэнгдон утверждал, что у него амнезия. Брюдер достал телефон и набрал номер. После третьего звонка трубку сняли, но голос шефа звучал тихо и как-то неровно.

– Да, агент Брюдер? Докладывайте.

Брюдер говорил медленно, стараясь, чтобы каждое произнесенное им слово было понято.

– Мы по-прежнему разыскиваем Лэнгдона и девушку, но произошло еще кое-что. – Брюдер сделал паузу. – Если это так… то ситуация полностью меняется.

Ректор расхаживал по кабинету, борясь с искушением выпить еще виски и заставляя себя полностью переключиться на разрешение кризиса.

Еще ни разу за всю свою жизнь он не подвел клиента и не нарушил своих обещаний и не собирался делать это сейчас. В то же время он отдавал себе отчет, что мог оказаться замешанным в игре, цель которой явилась для него полной неожиданностью.

Год назад на борт «Мендация» прибыл знаменитый генетик Бертран Зобрист и попросил обеспечить ему надежное место для работы. Тогда Ректор решил, что Зобрист работал над неким научным проектом, чтобы потом запатентовать разработки и еще больше увеличить свое и без того огромное состояние. За подобными услугами к Консорциуму и прежде обращались страдавшие паранойей ученые и инженеры, желавшие работать в полной изоляции, чтобы никто не мог украсть их гениальные идеи.

Исходя из этого Ректор согласился предоставить нужные клиенту услуги и ничуть не удивился, узнав, что Зобриста разыскивает Всемирная организация здравоохранения. Не насторожило его и то, что сама директор ВОЗ – доктор Элизабет Сински – взяла поиски клиента под личный контроль.

У Консорциума всегда были могущественные противники.

В соответствии с договоренностью, Консорциум выполнял все взятые на себя обязательства, не задавая никаких вопросов и сводя на нет все усилия Сински отыскать Зобриста на протяжении почти всего срока действия контракта с ученым.

Почти всего срока.

А меньше чем за неделю до окончания контракта Сински каким-то образом удалось обнаружить Зобриста во Флоренции, обложить его как зверя и довести до самоубийства. Впервые Ректору не удалось обеспечить клиенту обещанную безопасность, и это мучило его… как и странные обстоятельства гибели Зобриста.

Почему он предпочел совершить самоубийство… а не сдаться?