Инферно

Слёзы злости потекли по щекам, и на этот раз я не пыталась сдерживаться. Подавление эмоций стало для меня круглосуточной работой, на которую у меня просто не осталось сил.

— Ангел, — я чувствовала на себе его взгляд, но сама не могла поднять на него глаза.

— Пофиг. Я в порядке, — сказала я, хотя мы оба понимали, что это не так. — Она мне не нужна. Никто мне не нужен. Нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было. Так ведь говорят?

— Я, честно, не знаю.

Мы встретились взглядами, и моё сердце внезапно заныло. Стою я тут, жалуюсь на свои семейные проблемы, тогда как у него и семьи-то нет. Мало того, что его мать умерла при родах, так ещё и отец обвинил его в её смерти, а затем отрёкся от сына, когда тот стал Воскрешённым. Сейчас у Доминика остался только Габриэль, и их отношения — хуже не придумаешь.

— Прости. Я не должна вываливать всё это на тебя. Тебе и своих проблем хватает.

— У меня есть только одна проблема, да и та скорее игра в ожидание, чем проблема, — спокойно ответил он, глядя на солнце, уползающее за горизонт.

— Серьёзно? — я вскинула бровь. — И что это за не-проблема такая?

— Ты правда хочешь знать ответ? — спросил Доминик, искоса бросая на меня взгляд. Эти вызывающие нотки в его голосе навели на мысль, что он намекает на меня… на то, что происходит между нами.

— Хм… Наверно, нет, — решила я.

Он хмыкнул себе под нос, но не стал ничего добавлять по этому поводу. Возможно, потому что понимал, что лучше не провоцировать меня, когда я и так на грани срыва. Вместо этого он просто стоял рядом, ничего не говоря, и почему-то этого было достаточно.

— Вот бы так было всегда, — произнесла я, наслаждаясь чудесным видом и мгновением покоя. — Так тихо и красиво.

— Да, но тогда бы ты это не ценила, — негромко ответил он, не глядя на меня.

— Почему это?

— Потому что, ангел мой, нужно пережить бурю, чтобы полюбить покой, — он не сводил глаз с горизонта, словно физически не мог это сделать, и тут внезапно меня осенило.

— Когда ты последний раз смотрел на закат? — спросила я, развернувшись к нему лицом.

До этой самой секунды у меня и мысли не возникало, какой для него это особенный момент. Воскрешённые, как и в большинстве историй о вампирах, не могли находиться на солнце, но после того, как рухнули стены Сангвинариума, Воскрешённые каким-то образом обрели способность свободно разгуливать при свете дня.

— Давно, — признался он, не отрывая глаз от живописного неба впереди.

— Я тоже уже не помню, — хотя в моём случае дело не в каких-то магических препятствиях. У меня просто не было времени. И даже не знаю, что из этого печальнее.

Между нами повисла долгая тишина, но в ней не было ни неловкости, ни напряжённости. Я бы даже сказала напротив. Впервые за долгое время я чувствовала спокойствие, проживая момент в настоящем.

Конечно, мы не могли оставаться в молчании весь вечер. У нас ещё были важные вопросы для обсуждения.

— Так ты расскажешь мне о своей прародительнице? — собравшись с духом, спросила я. — Как, ты сказал, её зовут?

— Я не говорил.

— Очень смешно, — сухо парировала я.

— Её зовут Присцилла.

— И?.. — я сделала круг ладонью, ожидая продолжения.

Он помедлил, всё ещё смотря на солнце, медленно ускользающее от мира.

— Да нечего тут особо говорить, любимая. Она была заклинательницей, до того как её обратили, и, если уж на то пошло, она достаточно сильна, чтобы заблокировать магию сестёр Родерик.

— Тёмная Заклинательница?

Доминик мотнул головой.

— Она действует сама по себе.

— О, ну, так это же хорошо? Если она не служит Тёмному Легиону, то может захотеть нам помочь.

— Она поможет. За определённую цену.

— Ну офигеть, — я раздражённо выдохнула, и прядка, упавшая на лицо, взлетела. — Могу предложить восемьдесят баксов.

— Речь не про деньги, любимая. Она предпочитает, чтобы расплачивались делом или телом.

Холодок пробежал по спине. Мне уже не нравится эта Присцилла.

— В каком смысле «телом»?

— Не забивай голову, ангел, — он снова посмотрел мне в глаза, и впервые в их тёмных глубинах я увидела цвет. При свете уходящего солнца они выглядели почти янтарными. — Если до этого дойдёт, вопрос оплаты я возьму на себя.

Что-то меня не воодушевляет идея сделки с Присциллой и расплата телом.

Особенно если речь о его теле.

— Вы были вместе? — выпалила я и проглотила мерзкое послевкусие слов на языке.

Уголок его губ слегка приподнялся.

— Сгораешь от любопытства?

— Нет! То есть… Думаю, мне стоит знать, если у вас было непростое прошлое, — я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал равнодушно. — Ну, чтобы понимать, как это может помешать нашим планам.

— Разумеется, — он развернулся обратно к солнцу, которое уже почти полностью скрылось за горизонтом. — С прародителями всегда непростые отношения. Это очень глубокая связь и довольно сложная, но уверяю тебя, ангел, это ничему не помешает.

Глубокая и сложная? Не знаю почему, но мне было неприятно слушать, как он рассказывает о своей связи с ней.

— Ты был влюблён в неё? — спросила я, не подумав.