Инферно

— И вот еще что, — продолжал Лэнгдон. — Последнее, что сказал мне Игнацио: «Ворота открыты для тебя, но ты должен поспешить». Он сделал паузу, оглядываясь на Сиенну. — Песнь Двадцать пять, вероятно, ссылается на определенное место здесь во Флоренции. Очевидно, где-нибудь с воротами.

Сиенна нахмурилась.

— Но в этом городе, вероятно, есть десятки ворот.

— Да, вот почему мы должны прочитать Песнь Двадцать пять из «Рая». — Он обнадеживающе ей улыбнулся. — Не знаешь ли ты случайно всю Божественную Комедию наизусть?

Она ответила ему немым взглядом.

— Четырнадцать тысяч строк архаичного итальянского языка, который я читала ребенком? — Она покачала головой. — У вас что-то с памятью, профессор. Я — просто доктор.

Они спешили, и Лэнгдон счел печальным, так или иначе, что Сиенна, даже после всего того, через что они прошли вместе, очевидно все еще предпочитала не говорить правды о своем исключительном интеллекте. Она — просто доктор? Лэнгдон чуть было на засмеялся. Самый скромный доктор на земле, подумал он, вспоминая вырезки, которые он читал о ее особых навыках — навыки, которые, к сожалению, но не удивительно, не включали фотографическую память одной из самых длинных эпических поэм в истории.

Они продвигались в тишине и пересекли еще несколько балок. Наконец, впереди Лэнгдон увидел знакомый силуэт в темноте. Смотровая площадка! Сомнительный настил, по которому они шли, вел непосредственно к намного более крепкой конструкции с поручнями. Поднявшись на площадку, они смогли бы продвинуться вдоль прохода к выходу с чердака через дверной проем, который, как помнил Лэнгдон, был очень близко к лестнице Герцога Афинского.

Когда они приблизились к площадке, Лэнгдон мельком взглянул на потолок, подвешенный на два с половиной метра ниже. До сих пор все люнетты под ними был похожими. Ближайшая люнетта, однако, была массивной — намного больше, чем остальные.

Апофеоз Козимо I, подумал Лэнгдон.

Эта огромная, круглая люнетта была самой драгоценной картиной Вазари — центральная люнетта во всем Зале Пятисот. Лэнгдон часто показывал слайды этой работы своим студентам, указывая на ее сходство с Апофеозом Вашингтона в американском Капитолии — скромное напоминание, что зарождющаяся Америка позаимствовала у Италии далеко не только понятие республики.

Однако, сегодня Лэнгдон был заинтересован в том, чтобы пройти мимо Апофеоза, нежели изучать его. Он ускорил шаг и, слегка повернув голову назад, прошептал Сиенне, что они уже почти пришли.

После этого, его правая нога попала в центр доски и наполовину оказалась на краю. Его лодыжка подвернулась, и Лэнгдон, спотыкаясь, но продолжая двигаться, наклонился вперед, пытаясь сделать очередной шаг, чтобы восстановить равновесие.

Но было слишком поздно.

Он сильно ударился коленями о балку, отчаянно вытянув вперёд руки в попытке дотянуться до поперечной перекладины. Переносной фонарь с грохотом полетел в разделявшее их тёмное пространство и приземлился на холст, который поймал его подобно сетке. Ноги Лэнгдона провалились, слегка развернув его в безопасное положение на следующей балке, ибо та, что была под ним, отпала, обрушившись восемью футами ниже на деревянное обрамление холста «Апофеоза» Вазари.

Звук отозвался эхом на чердаке.

Лэнгдон в ужасе кое-как встал на ноги и обернулся в сторону Сиенны.

В тусклом свете оброненного фонаря, лежавшего внизу на холсте, Лэнгдон увидел, что Сиенна стоит на балке позади него, теперь в ловушке, ибо поперечного схода с неё не было. Глаза её выражали то, о чём Лэнгдон уже знал. Шум упавшей балки почти наверняка их выдал.

* * *

Взгляд Вейенты метнулся наверх к декоративному потолку.

— Крысы на чердаке? — нервно пошутил человек с видеокамерой, когда звук отразился внизу.

Великоваты крысы, подумала Вайента, уставившись на круговую живопись в центре потолка. Из стыков между панелями потолка просочилось небольшое облако пыли, и Вайента могла поклясться, что видит в холсте выпуклость… даже как будто кто-то упирается в него с обратной стороны.

— Может, кто-то из полицейских уронил оружие со смотровой площадки, — сказал мужчина, оглядывая выпуклость в холсте. — Что они, по-вашему, ищут? Все это как-то подозрительно.

— Смотровая площадка? — допытывалась Ваейента. — Туда действительно можно подняться?

— Конечно. — Он жестом показал на вход в музей. — Только за этой дверью — еще одна, которая ведет вверх, на площадку на чердаке. Вы можете увидеть работу кисти Вазари. Это невероятно.

Внезапно в Зале Пятисот вновь эхом отразился голос Брюдера.

— Ну и где этот ад, в который они отправились?!

Его слова, как и мучительный вопль до этого, раздавались из-за колосниковой решётки, расположенной высоко на стене слева от Вайенты. Брюдер очевидно был в комнате за решеткой… скрытый ярус под комнатным декоративным потолком.

Вайента снова обратила внимание на выпуклость в холсте наверху.

На чердаке крысы, подумала она. Пытаются найти выход.