Инферно

Лэнгдон указал на картину Микелино. На горизонте, позади Данте зрители увидели одинокую конусообразную гору, возвышающуюся к небесам. Закручиваясь по спирали, тропинка многократно — девять раз — описывала круг по горе, восходя все более сужающимися уступами к вершине. По тропе вверх, в мучениях с трудом поднимались обнаженные фигуры, претерпевая различные наказания по пути.

— Вот гора Чистилища, — объявил Лэнгдон. — И к сожалению, это изнурительное восхождение по девяти кругам — единственный маршрут между глубинами ада и блаженством рая. На этом пути вы видите кающиеся души, взбирающиеся вверх… и каждый из них платит соответствующую цену за свой грех. Завистливые должны подняться с полностью зашитыми глазами, чтобы ничего не желать; гордые должны нести огромные камни на своих спинах, чтобы согнуться и подчеркнуть свою скромность; прожорливые должны взобраться без пищи и воды, в результате страдая от мучительного голода, а похотливые должны пройти сквозь горящее пламя, чтобы очистить себя от жара страсти. — Он сделал паузу. — Но прежде, чем вам окажут великую честь взобраться по этой горе и искупить свои грехи, вы должны поговорить с этим человеком.

Лэнгдон переключил слайд, изображавший крупный план картины Микелино, где крылатый ангел сидел на троне у подножия горы Чистилища. У ног ангела очередь кающихся грешников ждала разрешения подняться по тропе. Как ни странно, ангел держал в руках длинный меч, кончик которого, казалось, вонзился в лицо первого человека из очереди.

— Кто знает, — спросил Лэнгдон, — что делает этот ангел?

— Наносит удар по голове? — рискнул произнести чей-то голос.

— Нет.

Другой голос.

— Наносит кому-то удар в глаз?

Лэнгдон покачал головой.

— Кто-нибудь еще?

Голос из конца зала твердо ответил:

— Пишет на его лбу.

Лэнгдон улыбнулся.

— Кажется, кто-то все-таки знает Данте. — Он снова указал на картину. — Я понимаю, что это выглядит, словно ангел пронзает лоб бедного парня мечом, но это не так. Согласно тексту Данте, ангел, охраняющий чистилище, кончиком меча писал что-то на лбу прибывших. «И что же?» — спросите вы.

Лэнгдон выдержал эффектную паузу.

— Странно, однако он писал единственную букву… семь раз. Кто-нибудь знает, какую букву написал ангел семь раз на лбу Данте?

— Р! — выкрикнул голос из толпы.

Лэнгдон улыбнулся.

— Да. Букву P. P обозначает peccatum — по-латински «грех». И то, что она написана семь раз, символично по отношению к Septem Peccata Mortalia, также известным как…

— Семь смертных грехов! — выкрикнул кто-то еще.

— Правильно. Итак, только поднимаясь через все уровни чистилища, можно искупить свои грехи. При подъеме на каждый новый уровень ангел стирает одну букву Р со лба, пока ты не достигнешь вершины и пока лоб не очистится от всех семи Р… и твоя душа очистится от всех грехов. — Он моргнул. — По этой причине место называют чистилищем.

Лэнгдон отвлекся от своих мыслей и увидел, что Сиенна смотрит на него поверх купели.

— Семь P? — спросила она, возвращая его к реальности и указывая вниз на посмертную маску Данте. — Ты говоришь, это сообщение? Указывающее нам, что делать?

Лэнгдон быстро объяснил дантовское видение Горы Чистилища, где буквы Р представляют Семь Смертных Грехов и процесс очищения их со лба.

— Очевидно, — завершил Лэнгдон, — Бертран Зобрист, как, фанатик Данте, был знаком с семью Р и процессом очищения их со лба, как средством продвижения к раю.

Сиенна посмотрела с сомнением.

— Ты думаешь, что Бертран Зобрист написал эти Р на маске, потому что он хочет, чтобы мы… буквально стерли их с посмертной маски? Ты думаешь, мы это должны сделать?

— Я понимаю, что это…

— Роберт, даже если мы сотрем буквы, как это поможет нам?! В конечном итоге у нас будет просто абсолютно чистая маска.

— Может быть. — Лэнгдон обнадеживающе усмехнулся. — А может и нет. Я думаю, там нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Он указал вниз на маску. — Помнишь, я говорил тебе, что тыльная сторона маски была светлее из-за неравномерного старения?

— Да.

— Я, возможно, был неправ, — сказал он. — Цветовые различия кажутся слишком сильными для старения, и у текстуры на обороте есть шероховатости.

— Шероховатости?

Лэнгдон показал ей, что структура на обороте была намного более грубой, чем спереди… и также намного более абразивной, как наждачная бумага.

— В мире искусства эту грубую структуру называют шероховатой, и живописцы предпочитают рисовать на поверхности, у которой есть шероховатости, потому что на ней лучше держится краска.

— Я не понимаю.

Лэнгдон улыбнулся.

— Ты знаешь, что такое грунтовка?

— Конечно, живописцы используют ее для первичных холстов и… — Она резко остановилась, очевидно осознавая ее значение.

— Точно, — сказал Лэнгдон. — Они используют грунтовку, чтобы создать чистую белую шероховатую поверхность и иногда замазать неудавшиеся картины, если хотят повторно использовать холст.

Теперь Сиенна выглядела взволнованной.

— Ты думаешь, Зобрист покрыл обратную сторону маски грунтовкой?

— Этим объясняется шероховатость и более светлый цвет. И также понятно, почему он хочет, чтобы мы стерли семь Р.