Инферно – вперёд!

– Что же случилось? – Недоумённо разведя руками, великан обратился к окружающим. Глайнис начал проклинать его на чём свет стоит. Растолкав своих солдат и поспешно покинувших ставшую небезопасной машину членов экипажа, он подбежал к ещё одному, стоявшему неподалёку, бронетранспортёру. Раздавшиеся почти тотчас же поражённые крики оповестили о том, что странная эпидемия распространяется и на этот образчик бронетехники.

Глайнис вскоре вернулся, сопровождаемый проклятьями.

– Радио! Немедленно включи радио! Нужно отменить наступление! – Стрелок-радист лишь отрицательно мотал головой. – Нельзя! Нельзя, режим радиомолчания…

Его протесты утихли, столкнувшись с суровой военной действительностью, смотревшей на него из дула револьвера капрала Глайниса. Забравшись обратно в буквально разваливавшийся на глазах бронетранспортёр, он включил радиостанцию. Вернее сказать: попытался включить. Прибор, жалобно пискнув, подмигнул одной из своих многочисленных лампочек и потух. Все попытки выжать из него хоть что-нибудь оказались безрезультатными.

– Ну что же, это уже кое-что – Глайнис удовлетворённо потирал руки. – Хрупкими стали лишь те стальные элементы, что находились ночью на открытой местности. Наверняка, противник применил какой-то новый тип оружия…

– Да, действительно. Пожалуй, ты прав, – неожиданно согласился механик-водитель. – Ночью здесь как будто прошла гроза, только без снега и дождя – таких молний я ещё никогда не видел…

– И ты не сказал? – Глайнис начал взводить курок. – Я не думал, что это важно…

– Из-за тебя может сорваться операция, вся война, черт бы тебя побрал! Сколько людей сейчас погибнет, потому что ты думал, будто это «не важно» …

Дуло револьвера тряслось как безумное; казалось, ещё чуть-чуть, и Глайнис окончательно сорвётся. Норс вдруг сообразил: есть аргумент, который убедит Глайниса и спасёт жизнь одному, пусть и бестолковому, человеку.

– Капрал Глайнис! – Взгляд, содержащий столько ненависти, что смог бы убить животное помельче, уставился на Норса. – Не только наш бронетранспортёр стоял ночью в этой ложбине. Здесь есть офицеры-танкисты…

Гнев Глайниса начал остывать. Его рука с револьвером опустилась. Наконец, он потряс головой, словно пытаясь собраться с мыслями.

– Хорошо. – Командир отделения, похоже, окончательно пришёл в себя. – Возможно, пострадали не все машины; даже может так оказаться, что большая их часть на ходу. В любом случае, мы будем вынуждены выдвигаться на исходные позиции пешим порядком и атаковать в развёрнутых цепях…

Глайнис вдруг умолк и, приказав подготовиться к маршу, затрусил туда, где, по его мнению, находился командир роты.

– За инструкциями, – презрительно сказал Хигген.

– Армия стоит на дисциплине, хотя нетрудно увидеть в дисциплине нечто, совершенно обратное разуму.

Слова Норса содержали очевидную правду. Правду обидную и вместе с тем бесполезную.

Ведь им придётся выполнить все дурацкие и самоубийственные приказы.

Глайнис вернулся так же быстро, как и исчез. Уже на бегу он подавал жесты, со всей очевидностью дававшие понять: наступление состоится. Судя по его радостной улыбке, можно было предположить, что столь милая сердцу всякого военного техника вышла из строя далеко не повсюду. Это подтверждал и рёв моторов, то и дело благополучно заводившихся то тут, то там. Всё же многие из танков и бронетранспортёров, пребывавших в поле зрения – а в этой ложбине находилось не менее одного мотопехотного батальона с частями усиления, – оказались неспособны сдвинуться с места, либо, проехав несколько шагов, начинали разламываться на куски. Норс прикинул: из строя вышла почти треть бронетехники.

– Всё-таки у нас есть танки! – Глайнис махнул рукой в северном направлении, где виднелись угловатые гусеничные машины, вооружённые трёхдюймовыми пушками в куполовидных башнях. – Вперёд, бравые солдаты, нам придётся выйти пораньше.

– Танки, вперёд! – Звонкий, исполненный такого же усердного служебного рвения и радости, которую иначе как глупой назвать не получалось, голос принадлежал одному из офицеров-танкистов. Наполовину высунувшись из люка, он указывал в северном направлении зажатым в руке флажком.

В воздух взмыла сигнальная ракета, подтверждая приказ, положивший начало наступлению. Норс болезненно застонал – впрочем, этот звук, к которому присоединился хор остальных солдат его отделения, отнюдь не разделявших оптимизма командного состава, так никто и не услышал.

Многоголосый гром, прокатившийся где-то вдалеке за их спинами, на долгое время стал господствующей «музыкой» в эфире. То были первые залпы артиллерийской подготовки, в которой, если верить тексту приказа, участвовало более гросса90 пушек и гаубиц, не считая миномётов.

Тяжёлый, давящий на слух, гул, послышавшийся откуда-то сверху, свидетельствовал о том, что в небе над ними пролетают тяжёлые бомбардировщики айлестерских военно-воздушных сил. Эти четырёхмоторные гиганты изготовились обрушить на врага около гросса тонн обычных бомб, не считая одного новейшего изделия, способного, как утверждали, оставить от ДПФ лишь горстку пепла.