Infernum. Последняя заря (СИ)

— Речи, Служитель или кто ты, можешь оставить для тех, кто боится и ищет утешения, — Ишас закашлял, во рту пересохло. — Я не верю в небесные чертоги, и мне не нужны обещания Небес. Я жил по чести и совести не для того, чтобы после смерти мне дарили любовь. — Он сделал паузу. — Она нужна была мне при жизни. — Последние слова Ишас произнес слишком тихо, а возможно и даже в мыслях. Он устал. Он не жалел о своем поступке, просто хотел, чтобы поскорее все закончилось. Он так устал.

Незнакомец в белом одеянии улыбнулся, задержал на мгновение взгляд на Ишасе — глубокие синие глаза зародили что-то в области груди, — встал и, бросив напоследок «Да, это просто долг служителя», направился к выходу. Ишас приподнял голову, и на секунду ему показалось, что в проеме закрывающейся двери он увидел белые крылья. Ишас опустил голову и закрыл глаза, смахнув видение. Как же он устал. Звук защелкивающегося замка он не услышал.

Хороший сон. И лучше пусть так все и закончится. Он был бы рад не просыпаться.

Когда в следующий раз он открыл глаза, то снова оказался в камере. Из маленького окна под потолком проникали красные лучи заходящего солнца. Рядом появилась какая-то миска с непонятной полужидкой похлебкой. У Ишаса заурчало в животе то ли от голода, то ли предупреждением, чтобы он не смел вливать это в желудок. Ишас усмехнулся своим мыслям. Надо же, еще не растерял своих особенностей. В деревне его всегда корили, но в глубине души восхищались этой стойкостью и умением не терять чувство юмора даже в самых тяжелых ситуациях. «Всегда есть выход. Даже если вас съели, да, Ишас?» — говорила Игиль, поддразнивая, но одобряя такой подход к жизни. И что сейчас? Ошиблась старуха, не всегда есть выход.

Ожидание и неизвестность терзали его, мучили хуже любой пытки. Ишас несколько раз проваливался в беспамятство от голода и боли, но каждый раз, просыпаясь, вспоминал разговор с Идой. Пытался разгадать, что она ему недоговаривала и почему приняла такое решение. Она никогда не могла держать от него секретов, а даже если не произносила вслух, по выражению лица, движениям и сторонним разговорам он всегда понимал, что она скрывает. А здесь он помнил только испуг. Она молчала, потому что узнала всю правду о себе и своих родителях или она узнала что-то еще? Про родителей она бы рассказала. Теперь Ишас понимал, что страх был связан с тем, что она собиралась сделать. Мысль за мыслью, воспоминание за воспоминанием Ишас перебирал в голове все произошедшее, пытаясь связать все воедино, но ничего не удавалось — он был слишком слаб.

Снова лязг металла и скрип железной двери. За ним пришли.

Это последний закат его жизни.

Эпилог

Что в имени твоем?

Свет утренней звезды.

Холодной, мрачной, безутешной

Ангельской вражды.

Ты был. Ты есть. Ты свет.

Под маской злой гордыни.

Отринь обиды, утри печаль,

Узри ты суть свою.

Ты слеп. Ты позабыл,

Кем и для чего рожден.

Прости себя и возродись.

Твоя вина омыта кровью.

Воротись.

Пробираясь по тайному коридору к камере Иды, чтобы вывести ее, Луйс ощутил чье-то присутствие. Мысли о том, что ему придется приложить больше усилий и способностей, чтобы объяснить произошедшее в зале суда и переубедить ее, прервал легкий шелест крыльев и последовавшая за этим тишина. Застывшее в воздухе перо. Луйс только усмехнулся:

— Не ожидал увидеть когда-либо тебя.

— И я рад нашей встрече, Мой Свет.

— Поздно вы спохватились, пророчество ваше под угрозой. Я думал, вы раньше объявитесь, — с усмешкой протянул Луйс, опираясь о стену и пытаясь сдвинуть с места застывшее в воздухе перо.

— А мы никуда и не исчезали. С чего ты решил, что мы не следили за происходящим?

— О-о, даже та-ак! Отцу небезразличен этот мир? Так почему же он не помешает или не ускорит все?

— Ты прекрасно знаешь, что он не вмешивается, всему свое время и свой путь.

Луйс не ответил.

— Зачем ты здесь?

— Хотел узнать о твоих планах, так как не смог разгадать, чего именно ты добиваешься?

— Я думал, решил узнать, как мое здоровье или какие планы на отпуск. А ты все о делах да о делах. Я ничего не добиваюсь, просто решил поиграть вашими игрушками. Забавная смертная выбрана на роль спасителя или губителя этого мира. Не перестаю удивляться вашим путям неисповедимым.

— А почему ты решил, что она — дитя пророчества? — в голосе послышалсь искреннее удивление и замешательство.

— Что? — Луйс резко оторвался от стены и сделал шаг в направлении голоса, который не обрел плоть, лишь шелест крыльев говорил о присутствии. Но тот отдалялся.

— Ответь мне! Не отворачивайся от меня, брат! Не смей поворачиваться ко мне спиной!