Инфинитум. Единожды солгавший

Вероника уже задумалась было о том, чтобы остаться и проследить за подругой – интересно же! – но вдруг как будто услышала тихий смешок, как если бы Кайл нашёл забавным её желание. Зараза. Точно же. Вероника отвернулась от Максима и ускорила шаг. Это всё, конечно, интересно, но сегодня у неё другая цель.

– Эй, Александрова! – послышался голос Макса.

Вероника остановилась и машинально обернулась. Невысокий, худой Максим, носивший слишком большие для него вещи для того, чтобы хоть немного стать шире в плечах и объёмней визуально, но добившийся ровно противоположного эффекта, выглядел сейчас её ровесником, причём на тот возраст, на который она выглядела. Зачем только Алина могла следить за ним – вообще непонятно.

– В храм идёшь? – спросил Максим.

Вероника кивнула.

– И тебе добрый вечер.

– Угу, – кивнул Макс и спрятал ключи в карман толстовки. – Что нового слышно?

Вероника пожала плечами и зашагала вперёд, Максим увязался за ней. Алина, как удалось рассмотреть боковым зрением, следовала за ними на небольшом расстоянии.

– Не знаю. Меня же не было здесь несколько дней, так что…

– А я слышал, что ты привезла с собой нового приятеля, – деловито сообщил Максим.

– Слухи распространяются быстрее, чем я передвигаюсь по Священной земле, – пробормотала Вероника.

Максим усмехнулся. Они миновали центр и вышли на широкую улицу, ведущую к порту. Солнце уже село, и золотистое сияние фонарей стало чуточку ярче. В нём можно было рассмотреть, что Максим улыбается.

– Брось, это не слух, а секрет, доверенный по большому блату, – сказал он. – Клянусь, я даже Элиоту ничего не сдам, если расскажешь подробности.

Вероника поморщилась.

– Да нечего пока рассказывать, – призналась она. – Мой новый приятель не идёт на контакт и предпочитает держаться подальше от моей жизни, хотя мог бы и помочь, в самом деле…

Максим несколько мгновений помолчал. Вдалеке показалась белая крыша храма, затем поддерживающие её колонны. К тому моменту, когда они вышли к набережной, стемнело окончательно, но белое, похожее на греческий Парфенон здание будто светилось в темноте, и его можно было рассмотреть издалека. Чудеса, да и только.

– А он хоть иногда появляется? – вдруг спросил Максим. – В том смысле, что он же до сих пор зачем-то остаётся возле тебя?

– Мы заключили договор, – сказала Вероника, – и по нему он должен помогать мне в случае опасности. Но по нему же он может не приходить в другое время, так что…

– Ну и отлично, – Макс заулыбался. – Я скажу твоему приятелю, что можно сделать, так что расслабься и отдыхай, скоро сессия.

От удивления Вероника остановилась. Максим прошёл несколько шагов вперёд прежде, чем понял это, остановился сам и обернулся.

– И чего? – спросил он.

– И зачем тебе это? – спросила Вероника.

– Жест доброй воли, – фыркнул Максим и развернулся к храму. – Идёшь, нет?

Вероника сорвалась с места и поторопилась за ним.

– А если серьёзно? – спросила она.

– А если серьёзно, то я люблю, когда мне кто-то должен, – отозвался Максим. – Ты же не откажешься исполнить маленькую просьбу, если я тебе помогу?

Вероника не успела ответить – они уже подошли к храму. Максим явно подгадывал финал разговора под это, потому что знал: каждый раз, когда она приближалась к этому месту, её накрывала с головой эйфория. Быть частью иного мира, чего-то высшего, особенного, недоступного простым смертным – всё это было её по праву рождения, а храм был доказательством этого права. И, как и обычно, у Вероники перехватило дыхание, едва она поднялась по ступеням к дверям, а когда Максим их распахнул, казалось, от восхищения застыло даже сердце.

Образ отца Вероника видела, может быть, и не каждый день с тех пор, как сюда приехала, но несколько раз в неделю точно, а потому знала наизусть каждую чёрточку, каждую шероховатость. Отец был одним из тех семи, кто удостоился собственной статуи в храме, остальным посвящались таблички на соседней стене; тех семерых называли Столпами, и это всё, что о них знала Вероника, её не интересовали даже имена. Впрочем, один факт был ей известен: образ бога огня, преступника и мятежника, по-прежнему оставался здесь, в то время как богине войны, основательнице академии и её бессменному небесному лидеру, отводилась всего лишь та самая табличка. И теперь, когда первое оцепенение спало, Вероника иначе посмотрела на всё это.

В храме ничего не могло перемениться без воли мироздания, таков был нерушимый закон. Вряд ли оно оставило бы бога огня на месте, если бы он на самом деле присоединился к противнице небожителей. Здесь было что-то не так.

– Ну, я пошёл, – сказал Максим, и боковым зрением Вероника увидела, как он шагнул в сторону статуи бога света. – Привет, папашка! Давно не виделись!..

Вероника поморщилась и отвернулась, стараясь сосредоточиться на деле. Манера Максима обращаться к богам вот так выводила её из себя. Надо было поскорее отыскать Элиота, а то если ещё хоть немного послушает эти бредни, точно заедет Максу кроссовкой по затылку.