Информатор

По дороге домой Томми и Майк остановились, чтобы купить упаковку пива, и необходимость немедленно выпить его была одной из причин, по которой Томми не желал разговаривать с копами. Другой, более важной причиной явилось то, что они ему просто не нравились. Он отказывался ехать в полицейский участок Нормана. За несколько месяцев до того легавые из Ады уже пытали его по поводу этого убийства, и он считал, что вопрос закрыт. А одной из причин, почему он уехал из Ады, явилось то, что там слишком много народу судачило о том, как он похож на одного из подозреваемых на полицейских рисунках, — ему это надоело. Он много раз видел эти рисунки и не находит никакого сходства с собой. В конце концов, это всего лишь рисунок, сделанный полицейским художником, который никогда в глаза не видел и не увидит подозреваемого, и распространенный среди горожан, жаждущих связать это лицо хоть с кем-нибудь живущим в Аде. Все горели желанием помочь полиции раскрыть преступление. Это же маленький город, исчезновение человека в нем — сенсация. Время от времени все знакомые Томми выдвигали предположения относительно того, кто мог быть этим подозреваемым.

В последние годы у Томми было несколько столкновений с полицией Ады — ничего серьезного, никакого насилия, но они знали его и он знал их, поэтому-то и предпочитал всеми правдами и неправдами избежать разговора с Деннисом Смитом и Майком Баскином. Томми не имел никакого отношения к делу Харауэй, но не доверял полицейским. Однако, промучившись около часа, он все же попросил Майка отвезти его в Полицейское управление Нормана.

Смит и Баскин отвели его вниз, в комнату, оборудованную для видеозаписи, и объяснили, что хотят снять беседу с ним на пленку. Томми нервничал, но согласился. Включили камеру, ему зачитали его права, и он подписал отказ от претензий.

Детективы начали весьма вежливо: это всего лишь рутинный опрос свидетеля, ничего более. Они спросили Томми, помнит ли он их предыдущую беседу, состоявшуюся пятью месяцами ранее. Разумеется, он помнил. Сказал ли он им тогда правду? Да. Говорит ли он правду сейчас? Да.

Буквально за несколько минут Смит и Баскин, гоняя свои вопросы туда-сюда, запутали Томми относительно дней и недель того апреля. В день, когда исчезла Дениз Харауэй, Томми чинил водопровод в доме матери, потом принял душ и пошел на вечеринку к Робертсам, тогда жившим в Аде. Ушел он оттуда в четыре часа утра и направился домой. Пять месяцев назад он сказал копам, что это было накануне исчезновения. "Я просто спутал дни", — попытался объяснить Томми, но полицейских это не убедило, они забросали его вопросами: "Когда вы осознали, что сказали нам неправду? Сейчас вы говорите правду? Понимаете ли вы, что навлекаете на себя более серьезные неприятности?"

Их тон становился резким и обвиняющим. Смит и Баскин солгали, сообщив ему, что имеют свидетелей, готовых подтвердить, что Томми был на берегу Голубой реки в ту субботу, что он одолжил пикап и надолго уезжал куда-то.

"Вы путаете дни", — настаивал на своей версии Томми. Он ездил на рыбалку в пятницу, был на вечеринке у Робертсов в субботу, а на пикнике у реки — в воскресенье.

"Почему полицейские лгут?" — спрашивал он себя. Ответ был известен.

Ложь продолжалась.

"Правда ли, что вы собирались ограбить магазин "Макэналли"? У нас есть люди, которые могут это подтвердить".

Томми тряс головой и оставался тверд, но глубоко встревожен. Если полицейские способны так легко врать, то чего еще можно от них ожидать?

Потом Деннис Смит достал большую фотографию Дениз Харауэй и поднес ее к глазам Томми.

— Вы знаете эту девушку?

— Я ее не знаю. Я ее видел.

— Вы убили эту девушку?

— Нет, я ее не убивал. Я вообще никого никогда не убивал.

— Кто ее убил?

— Я не знаю.

Спрашивая, красивой ли кажется ему девушка, Смит продолжал держать фотографию перед глазами Томми.

— Родные хотели бы похоронить ее по-человечески. Им нужно знать, где тело, чтобы захоронить его.

— Я не знаю, где она, — твердил Томми, глядя на фотографию и удивляясь, почему обвиняют именно его.

— Пожалуйста, скажите, где она, чтобы семья могла ее похоронить, — бесконечно повторял Смит.

— Я не знаю.

— Включите воображение, — советовал Смит. — Двое парней схватили ее, затолкали в пикап и увезли. Как вы думаете, что они сделали с телом?

— Кто знает…

— Постарайтесь догадаться. Что вы думаете?

— Насколько известно мне и вам тоже, да и всем, она вообще может быть жива.

Смит ни на секунду не убирал снимок от лица Томми. Все ответы Томми игнорировались, словно они были априори ложными или детективы их не слышали. Они все время спрашивали, красива ли девушка, по его мнению, как он думает, кричала ли она, когда на нее напали, верит ли он, что родные получат возможность ее похоронить.

— Томми, вы молитесь об этом? — даже спросил Смит.

Наконец он отложил фотографию и стал задавать Томми вопросы о его душевном здоровье, о составленных портретах подозреваемых, о его образовании. Потом снова взял фотографию, поднес ее к лицу Томми и опять начал мучить его вопросами об убийстве девушки, ее похоронах и о том, была ли она хороша собой.