Информатор

Лишенный врачебного наблюдения, не принимавший лекарств, Рон представлял собой далеко не образцового заключенного. Понтотокская окружная тюрьма — бетонный бункер без окон, по непонятной причине выстроенный на западной лужайке здания суда. Потолки в камерах низкие, атмосфера скученная, вызывающая клаустрофобию, и когда кто-нибудь кричит, это слышно всем. Рон кричал часто. А если не кричал, то пел, плакал, завывал, жаловался или иным, но тоже шумным способом выражал протест против обвинения его в убийстве Дебби Картер или произносил напыщенные речи о своей невиновности. Его поместили в одну из двух одиночек, расположенную как можно дальше от переполненной общей каталажки, но тюрьма была такой маленькой, что Рон нарушал тишину, где бы ни находился.

Только Джон Кристиан мог его успокоить, и остальные обитатели каземата попросили вызвать его. Сразу по прибытии Кристиан отправился в камеру Рона и утихомирил его. Они поговорили о старых деньках, о том, как вместе росли, играли в мяч, о тогдашних общих друзьях. Поговорили они и о деле Картер, о том, как несправедливо обвинять Рона в ее убийстве. Часов восемь Рон вел себя тихо. Его одиночная камера представляла собой крысиную нору, но он умудрялся в ней спать и даже читать. Прежде чем смениться с дежурства, Кристиан наведался к Рону, который обычно мерил шагами камеру, курил и заводил себя, чтобы, как только придет другой охранник, начать новый тур.

Поздно вечером 22 мая Рон проснулся, узнал, что Кристиан уже на выходе из тюрьмы, и попросил вернуть его, потому что хотел поговорить с ним об убийстве. Он сказал, что прочел "Сны Ады" и тоже мог бы сделать свое "сонное признание". По словам Кристиана, Рон сказал ему: "Ты только представь себе: я увидел во сне то, что вроде бы произошло. Только представь: я живу в Талсе, целыми днями пью и глотаю "колеса", и вот поехал я в пивнушку "Каретный фонарь" и, представь себе, выпил там еще и немного захмелел. И вообрази себе, в конце концов каким-то образом оказался под дверью Дебби Картер. Постучал. Она сказала: "Минутку, я говорю по телефону". И я, представь себе, выломал дверь, изнасиловал ее и убил". Потом Уильямсон сказал: "Тебе не кажется, что если бы я действительно был тем, кто ее убил, то занял бы денег у друзей и смылся из города?"

Кристиан не придал никакого значения этому разговору, но пересказал его своему коллеге-офицеру. Тот — кому-то еще, и в конце концов слух дошел до Гэри Роджерса. Детектив увидел шанс получить дополнительную улику. Два месяца спустя он попросил Кристиана повторить то, что поведал ему Рон, отпечатал это на машинке, добавил кавычки, где посчитал нужным, и таким образом полиция и прокуратура обрели второе "сонное признание". В нем не было ни единого слова, касавшегося многочисленных заявлений Рона о том, что он не имеет ни малейшего отношения к преступлению.

Рон не жил в Талсе в момент убийства. У него не было ни машины, ни водительских прав. Но факты, как уже повелось, никого не интересовали.

Глава седьмая

Аннет Хадсон и Рини Симмонс ошеломила новость о том, что их брат арестован и ему предъявлено обвинение в убийстве. С момента выхода из тюрьмы в октябре прошлого года его стремительно ухудшавшееся душевное и физическое здоровье чрезвычайно тревожило их, но они и понятия не имели о том, что над ним все еще нависает и обвинение в убийстве. Слухи бродили по городу уже несколько лет, однако прошло столько времени, семья решила, что полиция давно нашла других подозреваемых и занята другими делами. Двумя годами раньше Хуанита, умирая, не сомневалась, что дала Деннису Смиту неопровержимое доказательство того, что Рон не мог иметь к убийству никакого отношения. Аннет и Рини тоже в это верили.

Обе сестры жили скромно — заботились о своих семьях, время от времени работали, исправно платили по счетам и, когда было возможно, понемногу экономили. У них не было денег, чтобы нанять адвоката по уголовным делам. Аннет поговорила с Дэвидом Моррисом, но тот не проявил интереса к делу. Джон Теннер жил в Талсе — слишком далеко и слишком дорого.

Хотя из-за Рона им несколько раз приходилось близко сталкиваться с судебной системой, они оказались не готовы к внезапному аресту и необходимости защиты от обвинения в убийстве. Друзья отдалились от них. За их спинами шушукались, на них глазели. Одна приятельница сказала Аннет:

— Это не твоя вина. Ты ничего не можешь поделать с тем, что натворил твой брат.

— Мой брат невиновен! — выпалила та в ответ.

Они с Ринни повторяли это всем и везде, но мало кто хотел это слышать. Какая уж тут презумпция невиновности! Копы, мол, знают, что делают; зачем бы им арестовывать Рона, если тот невиновен?