Информаторы (СИ)

Он был куда больше двух первых. Они с Мироном стояли свободно, даже не пригибаясь. Как знал Гришка, прошли они самую трудную часть пути. Дальше надо было двигаться по ливневке — трубе еще большего диаметра. Та, в свою очередь, должна была привести их к коллектору. На схеме, которую передал им в больничку все тот же прапор, было крестиком обозначено место на коллекторе, где их должны были извлечь братки из недр земли. Весь побег должен был занять два с половиной часа — это максимум. Гришке же казалось, что они ползут по трубе чуть ли не сутки.

Немного передохнув и потолкавшись для сугрева, они двинулись дальше. Теперь дело пошло куда поживее — диаметр позволял ползти чуть ли не на четвереньках, и в коллекторе они оказались довольно быстро.

— Волдырь, ты чувствуешь?

— Что? — забеспокоился Гришка.

— Запах свободы, бля! Ха-ха-ха!

Парфен загоготал следом, подыгрывая ему. Они радовались, как дети, стоя перед квадратом входа в бетонный тоннель ливневки.

Теперь можно было просто идти, слегка пригнувшись. Они тронулись вперед, на сей раз ни на минуту не задержавшись на отдых. Беглецы понимали, что времени у них осталось в обрез.

Фонарик Мирона выхватывал круглыми светлыми пятнами бетон стен.

— Стой! — от неожиданности Гришка не успел затормозить и наткнулся на широкую мироновскую спину.

— Что такое? — в голосе старшего Парфен явственно услышал тревожные нотки.

— Показалось, что ли? Нет, не показалось! Смотри!

Гришка пригляделся — впереди явственно виднелись отблески света. Мирон спешно потушил фонарик. Они стояли, напряженно вглядываясь в темноту и стараясь расслышать даже малейший шорох.

— Пошли, — одними губами позвал Мирон и тронулся вперед. Гришка не отставал ни на шаг.

Они прошли не больше двух десятков шагов, и теперь уже явственно было видно, что впереди какие-то люди жгут костер. «Вряд ли менты стали бы костер разводить, скорее всего — бомжи какие-нибудь!» — подумал про себя Гришка и хотел уже сказать Мирону, как тот опередил его:

— Пошли быстрее. Это наверняка бомжи кантуются.

Так оно и оказалось. При свете костра Гришке открылась жуткая картина: мужчина, женщина и ребенок лет десяти. Все трое в ужасном тряпье. Трудно даже представить, что эти лохмотья когда-то были человеческой одеждой. Вонь от немытых тел сортирным запахом повисла в воздухе.

— Вы нас не видели, понятно?! — рыкнул на них Мирон.

Ответом ему было молчание и тупой взгляд всех троих.

— Пошли дальше, — отворачиваясь в сторону, пробормотал он.

— Они и разговаривать-то, поди, давно разучились!

Мирон вновь включил фонарик, и они заспешили к месту встречи. Шли они еще минут пятнадцать, когда наконец кругляш света наткнулся на кусок звездного неба, и сразу же послышался голос:

— Мирон, это ты?

— Кабан, братан!

Их вытащили наверх.

— Давайте быстрее в тачку!

Гришка перевел дух только тогда, когда дверцы захлопнулись и машина резко взяла старт, взревев двигателем. И сразу его вновь прошиб ледяной колотун.

— На-ка вот, глотни! — кто-то рядом заботливо протянул ему фляжку.

Коньяк обжег промерзшее горло. По жилам побежал огонь, и стало теплее. Через некоторое время в пальцы рук и ног пульсирующими иглами вонзилась боль.

— Мирон, как ты? — раздался чуть хрипловатый голос.

— Ничего. Только замерз, как вошь на севере!

— Сейчас приедем — согреетесь!

Между тем машина продолжала таранить предутреннюю зимнюю тьму лобовым стеклом.

— Документы сделали?

— Тебе — да, а вот корешу твоему пока похорониться придется.

— А ему по-любому похорониться придется! Пока руки-ноги заживут! Волдырь!

Парфен повернулся на зов старшего.

— Как бочина? Не разошелся шов?

— Не-а, вроде порядок!

— Ну и зашибись! Кабан, скоро мы приедем?

— Потерпи, Слава. Пяток минут — не больше! Сейчас вам все будет!

«Девятка» летела по незнакомому городу. Впереди них шла еще одна машина — как Гришка понял из разговора встретивших их ребят, в ней были представители местной братвы. За помощь им было хорошо заплачено.

Неширокие перекрестки между частных одноэтажных домов менялись нескончаемой чередой. Наконец головная тачка начала притормаживать и остановилась около высокого забора. Двойной сигнал — и через некоторое время в тишине раннего утра раздался железный скрип — створки ворот распахнулись, пропуская машины внутрь вместительного двора.

— Давайте, люди, к столу! — Из кирпичного дома выскочил мужик в трико и накинутой на домашнюю рубашку фуфайке. — Жрать-то небось хотите зверски!

Только сейчас до Гришки дошло, что он действительно зверски проголодался.

При виде накрытого стола у него чуть не потекли слюнки. Чего там только не было. Ближайший час они сначала торопливо, затем уже не спеша, обстоятельно ублажали стосковавшуюся по нормальной еде утробу.

«Только ради одного этого бежать стоило!» — мысленно усмехнулся Парфен, разрывая кусок соленой кеты.

Через некоторое время он понял, что ни съесть, ни выпить ничего больше он уже просто не в состоянии. Вместе с сытостью навалилось необоримое желание уснуть.