Информационная война. Книга II

Я набрался терпения и подождал еще два месяца. Надеялся, что слова прокурора об уведомлении о принятом решении по экспертизе не разойдутся с делом, и оно будет представлено мне в установленное законом время. Ожидания оказались напрасными. Я вновь написал Генеральному прокурору России Юрию Чайке. Напомнил ему, что мое дело рассматривается слишком долго и, судя по всему, преднамеренно затягивается. Высказал предположение: «Игорь Блохин, будучи моим конкурентом, сделал ложный донос, чтобы арестовали мои материалы и тем самым повредили моей выборной кампании. А сотрудники либо сознательно, имея какой-то интерес, пошли на поводу у И. Блохина, либо являются профессионально непригодными специалистами».

Обычно обвинения сотрудников правоохранительных органов в том, что они зря протирают штаны в кабинетах и получают за это зарплату, задевают их, побуждают отвечать на критику. Но тут вновь верх взяло равнодушие. Ни один следователь, ни один прокурор не обиделись. Вместо возражений последовали обычные, уже известные заверения о проведении лингвистического расследования.

Прошло еще два месяца и, опять не дождавшись результатов проверки, я направил Юрию Чайке письмо с возмущением, почему его сотрудники проводят лингвистическую экспертизу уже год, в то время, как ее можно сделать в течение двух недель. На этот раз критика возымела действие. Экспертизу завершили. Правда, признаний, кто и по каким причинам ее затянул, не последовало.

Заключение экспертизы, как я и предполагал, подвигло чиновников в погонах после продолжительной, махровой волокиты завести дело окончательно в тупик. Они признали жалобу лидера партии-спойлера необоснованной, что в моем запросе о правонарушениях в магазинах сети «Лотос-М» отсутствуют признаки клеветы. Сообщили одной строкой: «По результатам доследственной проверки, событий преступлений, предусмотренных статьей о клевете, не установлено». Еще приписали, что изъятый агитационный материал возвращен мне в полном объеме. Будто я и не знал, что газету арестовывали не по заявлению И. Блохина о клевете, а из намерения вывести агитационный материал из выборной кампании и нанести урон партии, которая опережала конкурентов из команды единоросов. А то, что нам вернули печатную продукцию не во время выборов, а после нее, тем более подтверждало предположение о наличии политического заказа на расправу с сильным конкурентом.

Завела в тупик прокуратура области и рассмотрение моего обращения о привлечении И. Блохина за ложный донос. И тут короткой строкой прозвучала прагматичная отписка: «Отказано в возбуждении уголовного дела в отношении Блохина И. В. по признакам статьи о ложном доносе». Мотив и в первом и во втором решении по отказу возбуждать уголовные дела понятен – мы с Блохиным не распространяли заведомо ложные сведения друг о друге.

Только вот беда. Блохин выиграл от того, что состряпал донос, по которому арестовали мою газету, нанес большой урон нашей выборной кампании и сорвал агитационный график, выведя нас на несколько дней из боевого строя. А мы, не добившись моментального возврата арестованной печатной продукции и привлечения Блохина к ответственности за ложный донос, проиграли, так как лидер партии-спойлера отнял у нас, благодаря коварным и хорошо продуманным провокациям, необходимые два процента голосов избирателей.

Хитрый вердикт вынесла прокуратура области. Сомнительный. Несправедливый. Незаконный. Зачем нашему политическому конкуренту писать донос о том, что в оппозиционной газете про него содержатся клеветнические сведения, если он не знал и не был убежден в том, что ее арестуют?! Политтехнологи, конечно же, все рассчитали. В том числе и отказ прокуратуры привлечь их к ответственности.

На сильных натравливают суд

Зачем снимать партии с выборов, если они существуют и работают для того, чтобы участвовать в них, завоевывать доверие народа и брать власть в свои руки?!

Ответ прост: снимают с одной целью, чтобы узурпировать власть и никому ее не отдавать. А так как наш народ, обладающий обостренным чувством справедливости, склонен голосовать за честных, мудрых и трудолюбивых политиков, то именно им партия власти отказывает в праве участвовать в избирательном процессе. Слабых, как я уже не раз писал, не трогают. Снимают с выборов только сильных.

Беда российской политики последних лет заключается еще и в том, что у нас слабые закрывают ворота во власть сильным. И чем слабее партия власти, вернее, чем неэффективней ее работа и коррумпированней ее чиновники, тем чаще она прибегает к излюбленному приему расправы с конкурентами – снятию с выборов. Мотивы тут могут быть разными. Одну партию в регионе снимают за неправильно собранные, якобы, подписи избирателей. Другую – за размещенный на телевидении рекламный ролик, в котором усмотрен экстремизм. Третью наказывают за то, что она представила в избирательную комиссию кучу необходимых документов, но из нее одна бумажка куда-то исчезла.