Информационная война. Книга II

– Сходи к нему, – сказал знакомый депутат Государственной Думы России. – Договорись. Он поможет получить твоей партии 17 процентов.

– Ты о чем говоришь?! – возмутился я. – По всем опросам и экспертным оценкам мы возьмем больше 25 процентов.

– Если ты не согласишься на 17 процентов, то получишь 10. В таких противоречивых и крамольных ситуациях я привык советоваться. Коллеги по партии и в Москве, и в Ярославле запретили идти к Кидяеву. А у меня и у самого желания не было.

Я знал, что «голоса» воруют, не верил лишь в масштабы…

На выборах нам «нарисовали» 10 процентов.

Такая возмутительная подтасовка отбила у меня всякое желание общаться с депутатом Кидяевым. Мы встречались в Думе глазами, проходили рядом друг с другом, обменивались настороженными взглядами, но в разговор не вступали. Я старательно обходил его стороной. Украденные выборы, которые не признали в области сразу пять основных оппозиционных партий, не давали мне покоя. К тому же и полученная экспертиза распечатки телефонных разговоров Кидяева оказалась без окончательного вывода. Лингвисты запутались в оценках и советовали идти в суд.

Кидяев более полгода был молчаливым депутатом. Не выступал, не спорил и потому не подставлялся, не давал мне повода вступить с ним в публичную дискуссию.

Но однажды он появился на трибуне Государственной Думы. Докладывал проект закона о внесении изменений и дополнений в существующий закон о местном самоуправлении. Инициативу единоросов перекроить власть на местах, изменить схему формирования представительных органов власти в районах и городах я считал вредной. У меня появился шанс высказать критику в адрес реформы единоросов, а значит, и Кидяева. Я им воспользовался и сказал:

«Уважаемый Виктор Борисович, когда вы справедливо говорили о том, что сегодня на местах нужно власть приблизить к народу, я полагал, что вы скажете, что те огромные полномочия, которые переданы местному самоуправлению, не обеспечены финансами. Но вы настаиваете на том, чтобы отменить выборы мэров в крупных городах, ввести институт сити-менеджеров. У нас в Ростове Великом, вы там были, в течение небольшого количества времени трех сити-менеджеров сняли, потому что двоевластие мешало. Скажите, пожалуйста, зачем нужно перекраивать местное самоуправление в неправильном направлении, отменять выборы? Это же не просто вызов демократическому устройству, – это вызов народовластию, это похороны демократии, это похороны всей нашей демократической партийной системы. Не лучше ли все-таки пойти по пути обеспечения местного самоуправления хорошими налогами, хорошими акцизами, с тем, чтобы власть действительно управляла своей экономикой, а не кроить под одну партию систему выборов?!».

Кидяев сказал в ответ, что выборы руководителей исполнительной власти на местах не отменяются. Этой неправдой Кидяев выдал себя: система прямых и открытых выборов не для него. Многие депутаты это поняли. Они читали закон, потому, как и я, следом резко выступили против отмены выборов…

Князькина арестовывает листовки

Работала себе тихо и спокойно молодая сотрудница полиции И. Князькина, не мечтая ни о какой славе и известности. Но тут начались выборы, и она в один миг стала «звездой», из газет и радио о ней узнали жители всех городов и районов области. Нет, она не сковала наручниками опасного рецидивиста, не задержала педофила. Ее подвиг заключался в другом: она арестовала листовку депутата Государственной Думы, его обращение к избирателям.

На захват листовки в типографию прибыл отряд сотрудников полиции – А. Новожилов, А. Шамраев, Н. Краюшкина, Д. Поляков. Имелись ли у них автоматы и гранаты, я не знаю, так как о ходе этой спецоперации меня, как автора опасного воззвания к народу, даже не поставили в известность.

Закон о статусе депутата Госдумы запрещает любое покушение на имущество федерального политика, даже осмотр багажника автомашины недопустим. Но мои конкуренты так боялись моего обращения к избирателям, что легко отодвинули закон в сторону, понимая, что за это преступление их никто не накажет.

И когда соратники по партии «Справедливая Россия» сообщили мне по телефону о том, что мое обращение к ярославцам арестовано, это меня привело в смятение. Я забеспокоился: какую же опасность представлял небольшой лист бумаги для жителей области, если сами полицейские пошли на его изъятие? Что на нем было написано крамольного? Может, бумага была покрыта ядом? Может, на ней были напечаны чертежи создания атомной бомбы в домашних условиях? Но так как я знал, что никакой крамолы листовка не содержала, то участие полиции в политической борьбе на стороне моих конкурентов лишь усиливало мою обеспокоенность. Мой избиратель лишался достоверной информации о программе партии.