Информационные войны. Новый инструмент политики

Как видим, Андропов пытается управлять не только коммуникацией, но и контркоммуникацией, не только просоветскими, но и антисоветскими потоками. Известный правозащитник С. Григорьянц (см. о нем[150]), например, говорит, что А. Синявский из известной пары диссидентов «Синявский и Даниэль», достаточно известных как борцы с режимом, являлся человеком КГБ и все его тексты передавались на Запад с согласия этого ведомства, как произошла и последующая эмиграция. С. Григорьянц напишет[151]: «Нина Воронель — его близкая тогда приятельница, и Сергей Хмельницкий — ближайший, еще школьный приятель и осведомитель КГБ, высказывают уверенность, что уже все ранние произведения Синявского, переправленные за границу, писались с ведома и по рекомендации КГБ» (биографические сведения о Синявском см. в[152]).

Результаты этого управления контркоммуникацией приводит С. Григорьянц[153]: «С 1972 года благодаря сравнительно немногочисленным (количественно меньшим, чем при Хрущеве) арестам с политическими обвинениями, но успешно дополненным уголовными обвинениями, психушками, убийствами, высылкой евреев и неевреев (блестящая к тому же возможность для внедрения агентуры и в Израиле и на Западе — надо же думать и о прямых служебных интересах) задача была аккуратно решена. К 1980-83 году весь Советский Союз замолчал. И когда в эпоху Горбачева КГБ, подготовленному Андроповым, вновь понадобилось общественное движение, то кроме немногих вернувшихся из тюрем (а ведь большинство — уехало или отошло от общественной жизни) крупными правозащитниками стали Жириновский, Воронин, Андрей Исаев и другие штатные и нештатные сотрудники. Комитет государственной безопасности сам хотел управлять страной, коммунистическая партия стала его противником, а демократическое движение — ненадолго, и если им можно было управлять — союзником».

Андропов, «спасая» Любимова, Высоцкого, Бахтина и других, одновременно многих сажал. И те и другие стали опорой перестройки, которая развалила СССР. Если попавшие в лагеря на период отбытия наказания замолчали, то поддержанные или высланные за пределы СССР продолжали удерживать в активной форме контркультуру и контркоммуникацию.

Андропов также был активным участником принятия важных государственных решений (Афганистан и Хельсинкские соглашения), последствия которых также нанесли серьезный урон СССР. Здесь нельзя говорить об осознанном плане или о случайной ошибке из-за отсутствия достоверных сведений. Но зато отрицательные последствия были налицо.

З. Бжезинский в своем интервью французской газете в 1989 г., то есть через десять лет после ввода войск говорит, что хотя США стали помогать моджахедам официально в 1980 г., уже после вторжения, но на самом деле эта помощь началась за шесть месяцев до вторжения[154]. Бжезинский говорит, что все это увеличило вероятность советского шага. Кстати, в этом же интервью он говорит, что для истории важнее не их помощь Талибану, а коллапс советской империи. В своем меморандуме Картеру он пишет, что Афганистан станет советским Вьетнамом[155]. То есть СССР был втянут в проигрыш. Некоторые исследователи считают, что Бжезинский был заинтересован в советском вторжении в Афганистан, чтобы помешать такому же вводу войск в Польшу[156].

А по Андропову есть и следующая информация[157]: «Андропов всячески старался разжечь вражду между СССР и Китаем, и захват Афганистана должен был создать опорную базу для нашей страны в конфликте с Китаем. Именно Андропов представил в Политбюро решающее доказательство необходимости ввода советских войск в Афганистан — документы, якобы свидетельствующие о том, что с согласия президента и агента ЦРУ Амина в Афганистан через стратегически важный перевал Вахан должны были войти совместные отряды американских и китайских войск. Помнится, тогда распространялся слух, будто советские войска буквально на считанные часы опередили американцев».

Н. Леонов, руководитель информационно-аналитического управления советской разведки с 1973 по 1984 г., вспоминает ситуацию введения чрезвычайного положения в Польше[158]. Кстати, здесь и в других выступлениях он упрекает В. Крючкова за нежелание проанализировать протестные движения в соцстранах[159]: «В. А. Крючкову, который в 1956 году работал в советском посольстве в Венгрии под руководством тогдашнего посла Ю.В.Андропова и был свидетелем антисоветского восстания, много раз предлагали проанализировать характер всех случаев открытых мятежей и сделать выводы для снижения взрывоопасной обстановки в странах соцсодружества». Здесь он приводит и фразу М. Суслова в 1980 г., которого В. Ярузельский спрашивал о возможной реакции СССР. Суслов тогда сказал в ответ: «Лимит интервенций исчерпан». То есть Афганистан поставил точку на подобных советских действиях.