Информационные войны. Новый инструмент политики

Советский Союз во многом погибает из-за других причин, чем те, которые постоянно повторяются при обсуждении. СССР обладал сильной экономикой, уровня которой постсоветское пространство все еще не может достичь за более чем двадцать лет своего существования.

СССР обладал сильными технологиями, которые шли от естественных фундаментальных наук. Но СССР не имел технологий, идущих от наук социальных, гуманитарных. Он и не стремился их развивать, поскольку созданный внутри СССР мир во многом управлялся за счет принятия решений не внизу, а наверху.

Каждый человек имел перед собой ограниченный выбор, поэтому система не нуждалась в разработках по управлению выбором человека, которые, например, можно рассматривать как рекламу и паблик рилейшнз для западного мира. Плакат «Летайте самолетами Аэрофлота» четко отражает эту ситуацию, так как никаких других самолетов не было. Закрытое общество, плановая экономика порождали ситуацию минимизации контекстов принятия решений для потребителя.

Сегодняшние сетевые технологии принесли новый тип войны — сетевую, в результате которой Дж. Аркилла, к примеру, четко формулирует принцип, что иерархии не могут побеждать сети[176]. Особенностью сети как раз и является делегирование принятия решений как можно ниже, что дает возможность быстрого реагирования на изменения в окружающем пространстве. В Советском Союзе, наоборот, все решения принимались как можно выше. И это, кстати, является типичным правилом любой бюрократической системы, которая тратит массу времени на согласование при принятии решений.

Советский Союз был сильной индустриальной державой. Однако его постарались оставить именно в этом состоянии, в котором и сегодня находится весь постсоветский мир. Советский Союз пропустил переход в новую технологическую форму — информационную. Это было сделано еще тогда, когда отказались от своих собственных разработок ЭВМ, перейдя на западный вариант IBM. Как следствие, сегодня ни Россия, ни Украина не в состоянии создавать свои собственные мобильные телефоны, компьютеры и даже телевизоры. Россия, заложив в свою основу вариант сырьевой экономики, в этом плане вообще находится на доиндустриальной стадии развития.

Переход в новую фазу всегда требует «сжигания» определенного ресурса. Советский Союз, перейдя к индустриализации, уничтожил таким образом свое крестьянство. Постсоветский мир в переходе человечества к информационной стадии потерял не только свои передовые позиции, но и свою субъектность. Теперь мы экономически как потребители поддерживаем переход передовых стран к новому технологическому укладу.

Бывший директор НИИ статистики Госкомстата России О. Смолин приводит цифры, которые отражают «колониальный» статус российской экономики[177],

[178]. Например, доля иностранного капитала в экономике России. Официально: 20 %. Фактически: 75 %, в т. ч.: в имуществе: официально — 25 %, фактически — 60 %; в прибылях: официально — 21 %, фактически — 70 %; в акциях: официально — 18 %, фактически — 90 %. Размер интеллектуального капитала официально: $1,5 трлн, а фактически — $25 трлн. Занижение интеллектуального капитала почти в 17 раз помогает властям обосновать курс на копирование худших образцов зарубежного образования.

Перестройка как порождение разнообразия (политического, экономического, социального) стала следствием феномена застоя. Психологически застой воспринимается сегодня как проявление стабильности, но в то время он был попыткой «заморозить» любые изменения. Ни одна система не может эффективно функционировать с подобной «приглушенной» обратной связью.

Советский застой также имел и информационную составляющую. Воспитав большое число людей с высшим образованием, привив любовь к книге и чтению, уже нельзя удерживать людей в информационном и виртуальном пространстве с существенными ограничениями. Только стандартный идеологический набор, только соцреализм вызывали естественное отрицание.

По этой причине те же «шестидесятники» сразу в свое время привлекли внимание. Они могли даже выступать в качестве модели «выпускания пара». Любая западная выставка сразу же создавала многочасовые очереди. То есть закрытость страны создала наилучшие условия для привлечения внимания ко всему чужому. В СССР переводили очень много, но при этом всегда присутствовал идеологический критерий. Как считалось, лучше переводить уже умерших писателей, поскольку они уже не смогут выступить с осуждающим по отношению к Союзу заявлением. К тому же книги в СССР всегда были дефицитом, что также подтверждает тот факт, что люди имели нужду в гораздо более насыщенным разнообразием информационном и виртуальном мире.

Ж. Эллюль отмечает, что все страны насаждают грамотность, чтобы вместе с ней запускать и пропаганду[179]. Без введения элементарной грамотности пропаганда не сможет проникать в широкие слои населения. И отсюда становится понятным, как в современном мире именно министерства образования заняли место министерств пропаганды прошлого.