Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира

К последним двум мнениям могу также добавить и свое: Воронин, по его же собственному признанию мне, без женщин не мог и одного дня прожить. К тому же он сам рассказывал о своей близости с женщинами до женитьбы и называл некоторые имена, в том числе одной известной спортсменки. Но это было в прошлом, а прошлое, как известно, есть прошлое. Но именно к прошлому Инги Воронин и проявлял пристрастие. Своего прошлого не помнил, а помнил ее. И спекулировал на этом, что недостойно мужчины.

Третье. Уже было сказано: жил вольготно, за счет жены, примазывался к ее славе, более того, подчинил ее себе, запугал, травил безосновательной ревностью, сам же пьянствовал и т. п. Конечно, иная бы женщина проявила твердость, с первых же его хулиганских выходок сразу поставила бы вопрос ребром, рассталась с ним. Инга же попустительствовала Воронину, каждый раз его прощая и тем самым еще более усугубляя свое положение. В этом ее ошибка. Скажу также, что на многие вещи мне открыли глаза показания свидетелей по делу об убийстве сестры. Инга редко когда жаловалась нам, ее родным, на Воронина, скрывала его грязные выходки. Все товарищи по сборной знали о рукоприкладстве Воронина, на «Динамо» знали об этом даже ру ководители, не говоря уже о тренерах. Мы же в основном могли догадываться, кроме случаев, о которых рассказывают обе бабушки. Часто Инга на вопрос, почему у нее на лице синяк, могла ответить: «Упала на тренировке», «Задела за косяк двери», во что трудно верилось, но из-за оптимистического вида Инги подозрения отступали. Лично я с 1960 по 1963 год служил срочную службу в армии и получал в письмах от родных скудную информацию о некотором неблагополучии у Инги, например, что у нее обнаружили язву двенадцатиперстной кишки. Меня тоже не хотели огорчать неблагополучием в ее жизни. Но, отслужив и находясь в Москве, я уже все более стал приходить к выводу, что синяки на лице у Инги не результат задеваний за косяки двери, а нечто вытекающее из ее супружества, и я сказал Воронину:

– Если только тронешь Ингу, я тогда буду вынужден принять соответствующие меры…

На что он мне ответил:

– Ты меня не пугай…

Но как бы там ни было, а при мне он никогда ее не трогал. Точно так же я думал, что он не тронет ее, когда пришел к нам 4 января 1966 года на квартиру, чтобы якобы объясниться с Ингой, принявшей решение расстаться с ним…

Четвертое. Мнения свидетелей об Инге – какой же она была?

«У меня остались об Инге самые хорошие воспоминания как о человеке добром, хорошей души» (Рылова); «Инга… была женщина добрая по характеру, общительная, многим нравилась» (Стенин); «Инга мне нравилась больше, чем Геннадий», «Она была общительна, весела, проста, без тени зазнайства» (Гончаренко); «Она занимала… линию… чтобы помочь ему (Воронину. – В. А.) буквально во всем и сделать все, чтобы ему было лучше» (Куприянов); «Это обаятельнейший человек… с большим юмором» (Сайкин); «Ее очень все любили как человека, потому что она была очень отзывчивая, всегда старалась всем помочь» (Алексеева).

И наконец, высказывания свидетелей о причинах убийства:

«Считаю, что уход Инги от Геннадия был связан с тем, что просто переполнилась чаша терпения Инги от хамства Геннадия» (Рылова); «Мне кажется, что Геннадий мог убить Ингу, поняв, что она окончательно бросает его и с ней уходит обеспеченная жизнь» (Ефимов)…

Воронин с некоторых пор стал деградировать, ища избавления от этого в спиртном. Но вместе со спиртным добавлялось неистовство зависти, заевшей его окончательно. Если бы Инга была не спортсменом, а профессиональным психологом, то разобралась бы, наверное, в этом его тяжелом чувстве. Но она была спортсменом, перед которым стояла задача успешно выступать. К тому же, как человек цельный, она не любила неопределенности, недосказанности, заспинности и всяких запутанных отношений между людьми. И Воронин прекрасно понимал, что никакой измены с ее стороны не было и быть не могло. Просто он оценил ее решение расстаться с ним как окончательное, а потому пошел на преступление. Она сказала Воронину, что пойдет справлять Новый год в Кремлевский дворец съездов, а сама пошла справлять его к конькобежке Софье Кондаковой. Инга не ставила целью обманывать Воронина, просто не могла, по-видимому, открыто ему признаться в том, что хочет с ним окончательно порвать. Ведь он грозил ей убийством! Да и какая разница, куда пошел человек, если он решил окончательно порвать с тем, кто причинил ему множество неприятностей и заставил столько страдать! В первую очередь это был удар по его самолюбию, но он сыграл на ревности, из показания в показание все более на этом настаивая. Поступил недостойно мужа Инги. Теперь я понимаю, насколько Борис Шилков прав, когда говорил, что Воронин коварный человек, действующий продуманно, исподтишка. В совершении преступления, которое у него, вероятно, зрело годами, он именно так и действовал. А потом стал ворошить ее прошлое, с тем чтобы обелить себя, спасти…

Честно сказать, чересчур много с ним считались. Считались из-за Инги. Не хотели обижать, ранить ее.