Ингуши

Не меньше поводов к разрыву родового единства имеют и богатеющие семьи немногочисленных пока в Ингушии мелких торговцев, ростовщиков и т. д. Им, конечно, еще неприятнее бывает поддерживать связи с многочисленной и часто нищей родней, оказывать гостеприимство и внешнее уважение тем из своих старших по родству однофамильцев, которых они, пообтесавшись в городе, считают грубыми дикарями. Особенно же в тягость становятся родственные связи такому купчику, если они вынуждают его раскошелиться и, по обычаю, оказать денежную помощь какому-нибудь бедному родственнику-однофамильцу. Один такой мелкий лавочник искренне жаловался мне, что вот сейчас приходится ему принимать у себя своих родственников-однофамильцев, которых он считает настоящими ворами. Ему приходится не только скрывать свое возмущение, но и кормить в своем доме целую ораву непрошенных гостей, всячески ухаживать за ними, изображать из себя приветливого хозяина до тех пор, пока родственники и посредники-судьи, собравшиеся в его доме, не разберут одного «воровского» дела, которое может продлиться целую неделю. Он жаловался на крупные траты, которые ему приходится производить на угощение, на неотесанность и грубость гостей, но больше всего на то, что он, честный лавочник, привыкший больше всего на свете уважать частную собственность, должен спокойно смотреть, как в его доме собрались воры и решают свои воровские дела, и не только смотреть, но и прислуживать им. Дело это настолько характерно, что я воспользуюсь случаем рассказать вам о нем. Компания молодых людей, родственников рассказчика, угнала где-то стадо овец и перепродала их одному ингушу, получив за это договоренные деньги. Через некоторое время овцы были опознаны владельцем и отобраны у покупателя. Покупатель стал требовать обратно заплаченные за овец деньги. Для решения этого щекотливого вопроса, обязаны ли те, кто крал овец, вернуть деньги покупателю или нет, обе стороны согласились, по ингушскому обычаю, передать дело судьям-посредникам, которые все время разбирательства должны находиться на хлебах обеих сторон и их родственников. Чем кончилось это дело, мне неизвестно, но решение его по ингушским обычаям совсем не так просто, как казалось бы нам с вами, читатель. Ингушское доморощенное правосудие за последнее время получает такой уклон, что потерпевший покупатель, вероятно, не получит обратно своих денег. Впрочем, об ингушском посредническом суде и его решениях мы еще поговорим в дальнейшем.

Итак, интересы отдельных семей все чаще и чаще идут вразрез с единством рода-фамилии. Они постепенно раздирают его изнутри, и приближается время, когда от родового быта в Ингушии останутся одни предания и рассказы.

Смерть и похороны — последний важный случай на жизненном пути ингуша, когда еще раз с особенной силой проявляются древние родовые связи. С вестью о смерти немедленно рассылаются по всем селениям, где есть однофамильцы умершего, всадники-вестовые. Не известить о смерти родственника, значит нанести ему кровную обиду. Получив такое извещение, мужчина-родственник спешит верхом на похороны. Односельчане-родственники умершего сообща едут в лес и привозят в его дом несколько возов дров для приготовления поминального угощения. Хоронится умерший без гроба в саване по обычному мусульманскому обряду. Крупные фамилии часто имеют при аулах плоскостной Ингушии отдельные родовые кладбища, которые они сообща окапывают рвами и содержат в порядке. На родовом кладбище хоронят только представителей какого-нибудь одного рода. Для мелких же родов существует общее кладбище, — на котором может быть похоронен каждый ингуш — житель аула. После того, как предадут тело покойника земле, устраивается поминальное угощение, на котором участвуют все приглашенные родственники. По окончании поминок родня собирает деньги в пользу семьи умершего; этих денег часто бывает достаточно, чтобы окупить расходы по похоронам.

Так проходит жизнь ингуша, вся еще во власти родовых воспоминаний. Начиная с люльки, в течение самостоятельной жизни в ауле, в родовом квартале многочисленных братьев-однофамильцев, и до могилы на родовом кладбище, ингуш все еще припоминает те времена, когда он жил не отдельной семьей и отдельным хозяйством, но был членом одного большого хозяйства-рода. Однако, если вы, читатель, захотите поближе узнать, какова была эта древняя ингушская жизнь и в чем сильней всего чувствуется ее власть теперь, вы должны познакомиться с обычаем кровной мести.

ГЛАВА III КРОВНАЯ МЕСТЬ И ИСТОРИЯ НАГОРНОЙ ИНГУШИИ

(Убийства и месть, мстители и ответчики, «нападение на дом», пени за убийство, пени за ранения, суд посредников, присяги, соучастие в убийстве, право убежища, «охрана труда», пени за кражи, происхождение «хороших» и «плохих» фамилий, объединение галгаев, освобождение «рабов»)