Инициализация

Искатель умастился за стол и, собравшись с духом, вперил взгляд в сплетённую из жидких теней рамку. Тени вздрогнули, поползли лианами внутрь рамки, сцеплялись, образуя с каждым мгновением все более мелкую сетку, чтобы затем медленно, болезненно обрасти ртутной плотью. Аспект с лёгким зудом в висках наблюдал, как потоки сияющего металла перетекают один в другой, заходятся фрактальной рябью и вспыхивают очагами ослепительной бирюзы. В голове зашелестела щекочущая полифония чужих мыслей. С каждой проверенной тысячей неровная гладь багровела, а перевалив за миллион, начало дышать в Искателя клокочущим жаром.

Час ушёл у Зеркала, чтобы подыскать десяток подходящих кандидатов… куда дольше обычного. Аспект не видел внешности потенциальных носителей, лишь совокупность личных качеств, которую он выбирал на вкус — точно среди сложных блюд в изысканном ресторане. Опыт веков доказал, что максимальная совместимость с претендентом куда важней его физических показателей.

Пора. Искатель закрыл глаза и вдохнул обжигающие испарения Зеркала. Тьма под веками скрутилась в спираль. Ртутная поверхность прошла сквозь Аспекта, выцеживая его в дымчатую эссенцию, что зерном идеи прорастёт в его избраннике…

Фанерон. Катастрофа

Подлокотник дивана жёстко упирался в затылок. У правого уха песочил грязный рок в духе латексно-вампирских фильмов. Он встал, чувствуя болезненное неудобство в шее, запястьях и левом колене. Как следует размяв конечности, услышал жуткий артрозный хруст.

— О, Евген проснулся.

В общих чертах фигура и лицо говорящего проглядывалась, но детали уплывали. «Евген» оказался обладателем очень плохого зрения. Рука нащупала очки, спрятанные под диван. Итак, он в просторном помещении без окон. Стены, обшитые ГВЛ, наводили на мысль о «мягких комнатах» в психушке. Три немытых металлических шеста по центру намекали в свою очередь на подпольный стриптиз-бар, но Искатель догадался, что это всего лишь несущие балки. Свет организовывали восемь квадратов со встроенными лампами дневного света. Под каждым виднелись столы: бильярдные или покерные, где вовсю кипели игровые страсти. От народа было не продохнуть — сплошь парни не старше тридцати, которые умудрялись уделять равное внимание игре, пицце из прожиренных коробок, пиву, переписке по телефону и кальяну, по одному на трёх-четырёх персон.

Носитель встал, задев макушкой новогоднюю гирлянду, развешанную над диваном на манер паучьих тенет. Развернувшись, ударился больным коленом о журнальный столик с ноутбуком. Допотопные колонки опасно зашатались и сменили вампирские темы на урчание Луи Армстронга.

Носитель придержал колонки руками и перевёл дух. Затем отправился за диван, где в куче дорожных сумок отыскал свою. Выудил из неё полотенце и шампунь. Душ располагался на другом конце зала. Хорошо. Память носителя понемногу открывалась.

В ду́ше, оказавшемся на удивление чистым, Искатель изучил своё новое тело. Грузное, с десятком, а то и полтора лишнего веса. Патлы до плеч с секущимися концами. Непослушная бородёнка, тянущая максимум на козлиную. В довесок отвратительное зрение и артроз. Евгению было двадцать три, чем он немало удивил Искателя.

«Впрочем», думал Аспект, пока носитель вытирался полотенцем, «длинные волосы и бородка с усами накидывают лет десять. Может быть на руку».

Евгений вышел умытый и одетый, снял с гвоздя куртку и направился к выходу, перед которым чернела свалка из обуви всех игравших. Предстояло по-шахтёрски отыскать свою.

— Может, партеечку?! — крикнул кто-то вдогонку.

— Может, потом? — услышал Искатель ответ Евгения.

— Может, и потом…

Клуб… Да. Трёхэтажный нежилой дом, затерянный в дебрях Горок. Первый этаж — кафе, откуда и заказали всю эту пиццу, второй — «свадьбы, банкеты, корпоративы», а третий — игровой клуб. Здесь собирались свои, некогда жившие в одном городе, но раскиданные жизнью так, что самым удобным местом сбора оказался Чернокаменск. Многие из «своих» притащили новых знакомых и друзей. Играли не только в бильярд. Память Евгения вызывала образы коллекционных карт птичьей магии (это её Искатель принял за пресловутый покер) и орд пластиковых солдатиков, подчиняющихся громоздким и плохо отлаженным правилам.

Каждый находил в клубе что-то своё. Единомышленников, способ отвлечься от скучной жизни и работы, возможность отыграть то, что годами копилось в воображении от прочтения книг по любимой игровой вселенной, «выгулять» пылившуюся на полках коллекцию, просто интересно отдохнуть…

Но большинство приходило за реализацией тёмного, жгучего желания самоутвердиться на костях игровых оппонентов — собрав колоду, или пластиковую армию, чью непобедимость обеспечивало несовершенство правил. Разумеется, подавляющее большинство таких кадров составляли неудачники, которые хоть в карточках и солдатиках ощущали себя царями и богами. Но находились и вполне успешные люди, которые любили напоминать себе о собственном превосходстве над челядью — особенно таким простым и безболезненным способом.