Инициализация

— Что ты видишь?

Ещё на лодке судно показалось Евгению огромным — намного больше, чем с берега. Теперь, на борту, корабль разросся ещё в два раза.

«Если это мне кажется авианосцем, что такое настоящий авианосец?»

Наверное, эффект был бы сногсшибательней, если бы баржу не пересекали переулки двухэтажных контейнеров. Евгений всё ждал, когда из какого-нибудь, самого ржавого, выскочит начальник портовой охраны с новой охапкой портовых журналов. Свои носитель хранил в огромном внутреннем кармане куртки: диковинной, но неожиданно полезной ошибки подвального ткача.

— Вижу, отовсюду торчат камеры слежения, — разлепил губы Евгений. — И ни одна на меня не смотрит.

Камеры корректировали траектории своих поворотов так, чтобы носитель не попал ни под один объектив. Как быстро Евгений ни двигался, они его всегда опережали. Хитрым манёвром он загнал одну из камер в угол так, чтобы она просто не могла не запечатлеть. Но устройство успело отключиться за полсекунды до неизбежного. И заработало, только когда настырный гость двинулся прочь.

— Не слышу, как они поворачиваются — может, река заглушает. Зато отчётливо слышу бормотание радио. Вон из той кабины. Пиликать до неё метров пятьдесят. Какой у меня избирательный, однако, слух.

— Потому что ты осязаешь вещи — слухом, зрением, всё равно, и даже не пытаешься вникнуть в их суть, познать связи между ними и событиями …

— Ой, — отмахнулся Евгений. — Ты как стекольщик, который орёт на пекаря, что тот ни черта не смыслит в окнах. Лучше вот что скажи. На борту электронное оборудование. Какого лешего ящики снаружи? Это не сухогруз?

— Пройди за эти контейнеры.

Евгений сделал первый шаг. Тут же из-под его ноги вырвалась змея металлического скрежета, что расползлась по палубе, бортам и стенкам контейнеров, перетекая то в скрип, то в зубодробительный лязг. Когда на другом конце корабля раздалось протяжное гудение и всё, наконец, стихло, Евгений пролепетал не своим голосом:

— Я не уверен, что хочу… идти… куда, ты сказал?..

— Ты серьёзно?

Одна из жутковатых камер билась в конвульсиях, которые продолжались, даже когда она выскочила из подставки и повисла на собственном проводе.

— Ты видел?!

— То есть, ты проделал весь этот путь, чтобы обделаться в интересной обстановке?

Сальная шутка Искателя подействовала как пощёчина. У Евгения даже взгляд прояснился.

— И правда, что это я? — попробовал улыбнуться он. — Сухопутная крыса.

Но всё же второй шаг проделал не без внутреннего трепета. Спецэффектов не последовало на третий, четвёртый, даже на пятый, и грудь постепенно наполнялась взведённым облегчением.

— Теперь вправо, — сказал Искатель, когда Евгений дошёл до своеобразного перекрёстка. Справа виднелся трюм, в затхлом полумраке которого угадывались очертания таких же контейнеров.

— Глянь влево.

Ничего, кроме рифлёной стенки контейнера.

— И?

— Хм… чуть правей. Не настолько. Стой! Назад. Снова правей. Нет… да. Ниже. Хм.

— Да что?!

— Разве ты… конечно, не видишь. Иди на звук радио.

— То есть…

— Иди на звук. — В голосе Искателя прорезалось раздражение. Евгений, закатив глаза, взял курс на бульдозерообразную кабину.

Видеокамеры продолжали с бесстрастным интересом игнорировать передвижения носителя. Располагались они в пяти метрах друг от друга: ни больше и ни меньше. Лишь те, что по углам контейнеров нарушали это правило.

— Математически выверенная сетка. Ни единой прорехи… не считая запланированных.

— Это сколько экранов рябило перед глазами охранника?

— Быть может, система не рассчитана на людей.

— Транслируют картинку в «чёрный ящик»?

— Не знаю. — Евгению до жути захотелось пожать плечами, как неосознанно сделал бы на его месте Искатель. — Нити не ведут в комнату безопасности. Её попросту нет. Они ведут куда-то…

— Куда?

— Пожалуй, это мы с тобой и выясняем.

Скрип раздался за мгновение до того, как Евгений переставил ногу. На сей раз шум уполз вниз, перетекая в трубный перестук, и медленно затух где-то в корабельной утробе, подобно урчанию, которое подавили, едва оно только вырвалось.

— Да что это такое? Он разваливается?!

— Не спрашивай. Иди!