Инициация

«Купился», — возликовал Палий. Цинично кривя губы, он… стал плоским. Точно многотонный пресс опустился на тело. И ни капли крови, ни хруста, просто то, что некогда было человеком, без видимых причин обратилось в коврик. Логичный финал для властителя, предавшего Хозяина на алтаре. И плохая концовка для Николая. Где теперь искать Врага? Разве что, тот сам снизойдет… Старшие демоны себялюбивы и не терпят фривольности.

Охотник обстоятельно плюнул на алтарь. Подумал и плюнул еще раз. Угрюмый сумрак зала потревожил его голос:

— Ты родился на помойке, Одеон. В третьем баке.

«Не то», — подосадовал Охотник на оскудевшую фантазию.

— Вы свинья, Одеон.

Сработало. Фиолетовый туман заклубился над свечным пламенем, редкие черные молнии обласкали пол, стены и Николая. Жгучие прикосновения швырнули его туда, где не было ни верха, ни низа, ничего кроме мутной пелены. Разумом он понимал, что несется в гости к демону, но куда именно, не знал. В щепке, подхваченной горным потоком, и то больше определенности. Но рано или поздно кувыркание в сером ничто закончится и вот тогда…

Реальность Одеона встретила колючим вихрем снега, иглами холода, глубокими сугробами и облаками пара. Завибрировав струной, Охотник провалился по грудь, выплюнул изо рта кристаллики льда и закрыл глаза от наплыва острого как бритва ветра. Кисти рук, нос, уши, ступни заныли, теряя чувствительность. Надо нащупать рукоять меча. Если пальцам суждено окоченеть, то путь они застынут на оружии…

Взметнув белые вихри, Николай извлек клинок на яркий ослепительный свет. И почти сразу же раздался рев.

Изогнувшись дугой, димп увидел полупрозрачную ледяную глыбу, снабженную восьмью конечностями. Во глубине льда пульсировали синие нити. Демон жаждал человеческого тепла. Плохо, очень плохо…

Николай тараном пропахал снег и не напрасно. Подобно киту демон совершил отточенный нырок, взметнул к небу искристый фонтан мерзлоты и пропал. Засыпанный по самую макушку, лишенный пространства для маневра Охотник отчаянно рванулся вверх. Под ногу своевременно попалось что-то твердое…

Воспарив над бесконечностью равнины, он занес меч, целясь в горб демонической спины, и опоздал. То, что представлялось спиной, исчезло, уступив место пасти, усеянной стекловидными иглами клыков.

Приземление станет стопроцентным огорчением.

— А и к хренам! — гаркнул димп. Не зря ведь он экономил бэрги. Если направить энергию в лезвие клинка, глядишь что-нибудь да получится. К изумлению Охотника, сталь немедля вспыхнула семицветьем. Вот те раз, Эдэя никогда не упоминала о подобном.

Не время для анализа!

В падении он наотмашь, от души, резанул голову твари. Момент истины…

Ледяной идол взорвался. Левая щека Охотника, в которую ударили осколки, мгновенно онемела. Он ползком перебрался на более-менее плотный участок снежного наста. Встал, нарушая монотонность поземки, притопнул ногами… и заковылял к далекому куполу, чья вершина вырисовывалась на фоне антарктической пустыни.

Нет нужды говорить о трудностях путешествия. Проваливаясь, размалывая комки снега и льда в пыль, застревая в непроходимых торосах Николай брел вперед. И чем дальше он продвигался, тем опаснее становились барьеры. Одним из них стала тридцатиметровая воронка смерча, хлеставшая небо и землю.

— Ну почему ты не демон теплых банановых островов? — прохрипел Николай, вырываясь из белых хороводов вихря. Главное, не потерять из вида купол — там, насколько он разумел, скрывался Одеон. Скрывался с завидным упорством, не удосужившись выглянуть даже при появлении рядом с обителью постороннего лица.

— Выходи, — предложил Охотник, деликатно постучав в купольную твердь.

— Кто ты? — раздалось сзади.

Едва не упав при развороте, Николай потратил секунду на восстановление равновесия. После чего внимательно посмотрел на хозяина Палия.

Более всего Одеон напоминал помесь рыбы и неандертальца. Вольготно располагаясь в десятке метров от димпа, недоразумение природы источало злобу и смертельную угрозу, отменный набор когтей, клыков и груды мышц никак не ассоциировались с понятием мира. Демон медленно раскачивался из стороны в сторону, точно приценивался к первому блюду.

— А какая разница? — вопросом на вопрос ответил Николай. Предчувствуя атаку, он подсчитал количество бэргов. Мало, непозволительно мало.

Клинок вспыхнул.

— Грубость, Смертный, в твоем положении — не самый мудрый выбор.

Тварь пригнулась, растопыривая конечности, и зашипела. На ее груди золотом блеснул медальон.

— Не тяни, Одеончик.

Чека действия выдернута. Раскат грома, семь цветов короткой вспышки. Стремительное и яростное столкновение выродилось чередой черно-белых вспышек. «Как при окончании пленки» — успел подумать Николай, отбывая во тьму. Сознание парусом затрепетало на ураганном ветру. Не видать не зги. Какого черта? Наступило темное время суток? Одеон сдался, погиб?

Темное плотно реальности тянулось из бесконечности в бесконечность. Отчаянно ныла рука, сжимавшая эфес.

Золотой искрой мелькнул амулет. И тотчас тьму наполнили вихри снега.