Инициация (СИ)

- Умственная пластичность (УП): 0.94 (-0.25 – абстинентный синдром, -0.20 – легкая дегидратация)

- Психическая активность (ПА): 1.13 (-0.04 – абстинентный синдром)

Вот так сюрприз!.. Выходит, похмелье меня подкосило посильнее какого-нибудь ранения. Все показатели, кроме психической активности срезало на приличную долю. Физическую выносливость так вообще убавило наполовину. Да и само общее состояние здоровья и психики значительно ухудшилось. Недаром я чувствую себя, как не до конца воскресший мертвец.

Интересно, а можно ли изучить какую-нибудь нейроактивацию или способность, дающую защиту против похмелья? А то как-то несолидно быть улучшенным во всех отношениях человеком, участвующем в дорогостоящем правительственном проекте, и при этом страдать от банального бодуна. Надо будет покопаться в нейроинтерфейсе и изучить его возможности. Но не сейчас. Сначала мне необходимо прийти в себя.

Я выполз из своей жилой секции, как медведь из берлоги. Моя ИЖС представляла собой тесное квадратное помещение размером три на три квадратных метра, в котором помещалась кровать, компактный вместительный шкаф и стол с небольшим голомонитором с выходом в экстранет, доступ к которому был очень урезан. Три стены были выкрашены в унылый серый цвет, а на четвертой были установлены видеообои, изображение на которых можно настраивать вручную или с помощью голосовых команд, передаваемых интеллектуальному помощнику. По умолчанию там крутились пейзажи Земли, и я менять ничего не стал.

Коридор пустовал, если не считать пролетающих почти у самого потолка одиноких дронов, которые никак не давали мне забыть о Платосе. Как бы нас не убеждали, что теперь мы условно-свободные люди, меня никак не покидал мысль, что за нами постоянно наблюдают и, сотвори мы что-нибудь неприемлемое, то нас сразу призовут к ответу. Особенно эта мысль укрепилась после того, как я узнал от Гоббса, что у начальства имеются специальные протоколы, с помощью которых оно способно нас контролировать. Дух тюремного заключения витал в воздухе, хотя и ощущался гораздо слабее, чем на Платосе.

Я добрел до столовой, которая тоже оказалась пуста. Зона выдачи пищи была закрыта, но есть мне и не хотелось. Я жаждал влаги. Водоматы, к счастью, были доступны в любое время суток. Я подошел к одному из них стоящему у входа, схватил одноразовый стакан из тонкого материала – какого-то легкого полимера, который растворяется в специальном контейнере у водомата, в который его обязательно нужно положить после использования. С жадностью выпил три стакана и присел за один из столов, чтобы перевести дух. Проверил показания организма: дегидратация не пропала. Видимо, на восстановление после обезвоживания требуется время, что вполне логично.

В столовой появился еще один посетитель. Вошел, огляделся. Увидел меня и кивнул. Это был Фарт. Тот самый тип, который мотал срок в Платосе еще до меня. Я вяло кивнул в ответ. Он тоже подошел к водомату, налил стакан, выпил, наполнил еще раз и подошел ко мне. Спросил:

– Давно отдыхаешь тут?

– Недавно. Да ты не ломайся. Садись, везде же занято, – кивнул я на свободный стул у моего стола.

– Шутник, – чуть ухмыльнулся Минуэр и сел, поставив стакан на стол. – Выглядишь не очень. Наноботы не приживаются?

– Да так, – махнул рукой я и нахмурился. – Нездоровится.

– Меня тоже поначалу мутило. Потом принял лекарство, сразу полегчало.

– Лекарство? От чего?

– От побочек. Наноботы, как я понял, не у всех сразу приживаются. Организм отвергает их как что-то инородное. Отсюда и ломки в теле, глюки, обмороки – все как у торчков, – снова ухмыльнулся Фарт и подмигнул. – Но я-то фартовый, знаю, что нужно, чтоб ломок не было.

– И что нужно? – спросил я больше для того, чтобы поддержать разговор, а не по тому, что заинтересовался его «лекарством».

– Вот это, – он как умелый фокусник вытащил из-за пазухи небольшой продолговатый флакончик и придвинул к стакану так, что не сразу и разглядишь. Как бы невзначай огляделся. Да кто нас тут увидит кроме камер по углам и редко пролетающих у потолка почти бесшумных дронов?

– Что это?

Минуэр улыбнулся, продемонстрировав безупречно белые зубы, особенно ярко выделяющиеся на фоне его темного лица.

– Лекарство от уныния.

– Черт возьми, Фарт, ты что, решил толкнуть мне дурь? – усмехнулся я.

– Это не дурь, Палач, – покачал головой бывший заключенный. – Это дорога в прошлое. Шаг во вчера – так его называют.

– Я подобным дерьмом не балуюсь. Ищи придурков в другом месте, – отмахнулся я.

– Ты не понял. Я не предлагаю тебе легкого кайфа или улучшения настроения. Это лекарство от печали, но работает он совсем иначе.

– Черт, Фарт, иди поучись убеждению у какого-нибудь псионика-телепата. Я на эту хрень не ведусь, – покачал головой я. Боль снова начала набирать обороты. Похоже, мои манипуляции с уменьшением давления не подействовали, либо оно снова возвращалось к исходному состоянию.