Читаем Инкарнация полностью

Я дёрнул рукой в сторону, хватая подгалянца за шкирку, а мне в голову тут же ударил поток страха. Смайл, зная мои намерения и понимая, что наша с ним разница в уровне сводит на нет большую часть его влияния перешёл в полноценное наступление всеми своими сознаниями. Среди этих способов было и то, что он только что проделал с Халитой, разве что усиленное в несколько раз. Иллюзия, пребывание в шкуре других людей и испытываемые ими эмоции. Я испытал настолько много дерьма, которое пережили многие люди из этой и других общин, что у меня подкосились ноги. Огромный поток чужого опыта, событий, смертей, через что им пришлось пройти и вынести, во всем этом я пробыл всего десяток секунд, а казалось, что несколько дней. Но Смайл не смог освободиться от моей хватки и все же сдался.

«Найкрас! Я не ожидал такого эффекта! Извини, я правда раскаиваюсь…»

— Так, закройся балабол. — с трудом прохрипел я. В горле пересохло, тело не хотело нормально слушаться.

– Найкрас, не нужно! Я в порядке! – Халита почему-то хотела защитить подгалянца и сейчас пыталась разжать мои пальцы. Естественно у нее ничего не получалось, разве что шкуру у самой собаки отрезать, поскольку под доспехом мне они навредить не смогут. – Смайл предупредил заранее, что может немного стошнить. Я была просто не готова к такому ужасу!

«Верно! Все верно! Эй-эй! Не нужно обо мне думать, как о каком-то чудовище! Я постоянно лезу в чужие головы и поэтому привык к таким же натуральным иллюзиям. Я просто упустил из виду, что не знакомым с этим процессом может быть так плохо!»

- Ты посмотри на нее! Она же поседела! Что теперь с этим делать прикажешь?

«А ты думаешь, почему я белый как снежок? Скажи спасибо, что не постарела! Такой феномен тоже бывает!»

– Да ты по породе белый! Это для тебя норма! Стоп. – я неожиданно понял, что на самом деле попало к нам в руки. Даже подгалянца отпустил, сел обратно на свое место и стал обдумывать идею.

– Найкрас? Что такое? – встревоженным голосом обратилась ко мне Халита. Посмотрев на нее, грязную, подивился, как она может быть одновременно такой милой. Тут же вспомнился пережитый ужас от атаки Смайла, что свел на нет весь заслуженный отдых. Вот буквально прямо с утра я нырнул в полное безумие войны с монстрами, разве что в чужой шкуре.

«Эм… Как бы тебе сказать…»

– Прямо и говори. После того что пережил Найкрас в колодце меня ничем не удивить.

«Халита, когда он схватил меня за шкирку как нашкодившего щенка я защищался такой же иллюзией. Разница была лишь в том, что она была усилена пятикратно и я помимо других пережитых им ужасов использовал чужие. Те, что смог вытащить из местных.»

– Извини, а ты сам, вытаскивая память, тоже испытываешь подобное? – Халита поняла самую суть.

«Верно. Только так можно получить максимально точный жизненный опыт. Не так конечно, как я получал от извергов, создавших меня, но очень близко.»

– А такой иллюзией можно передать навыки владения оружием и боем?

«Нет, только теоретическую базу с неудачной практикой. Это все равно, что знаешь, как все делать, но не наработаны нейронные связи. Зато, когда начнешь практиковать полученные знания, их рост станет взрывным.»

– Истину глаголишь, белобрысый. – произнес я с безумной улыбкой на лице. Я смотрел на него как смотрел бы на гору денег у себя дома в мире до апокалипсиса. Подгалянец с его телепатией ценнейший источник знаний и жизненного опыта, которые он может украсть и передать нам в виде очень натуральной иллюзии. Причем в короткие сроки. Минут десять и я получу такой объём информации, что аж страшно становится.

«Найкрас, окстись, ты сейчас на ногах-то с трудом стоишь, а у тебя в голове настоящая каша. Ты банально не сможешь выдержать такое напряжение. Давай будем это делать постепенно? Например, начнем с вождения автомобиля, а?»

Перейти на страницу:

Все книги серии Анархия упадка

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее