Читаем Инкарнация полностью

«Метки находятся на теле и под кожей, что скрывает одежда. Например, у Герца чуть ли не экзоскилет вместо костей, его брат тоже физически прокачан не слабо.»

Подожди, значит, Герц первый получил метку?

«Выходит, что так. В любом случае нужно найти этого типа хотя бы затем, чтобы познакомиться. Способность же у него, скорее всего, морфирование. Иначе я не знаю, как подчиненные получили изменение структуры тела.»

Стоп! Получается, что Халита и Дир владеют усилением?

«Да, правда эффект не такой как хотелось бы. Там процентов пятьдесят увеличения силы и укрепления тканей, не больше. Мы с пемброком все еще изучаем вопрос, но поскольку с трудом улавливаем тип твоей энергии, исследование проходит медленно. Результатов еще нет.»

Ясно. Вы молодцы.

– Чего застыли? – заговорил Герц, заметив, что я остановился. – Впечатляет, да?

– Не то слово. Настоящая фабрика. Не думал, что подобное вновь увижу. – восхитился я, и причем искренне. Я действительно не ожидал увидеть такую толпу работающего народа, которые шьют, строгают, творят магию на станках. Само помещение превосходило склад раза в два и тут, прямо отсюда, где мы стояли, можно было увидеть всех работников, и чем они заняты, а так же свободные места.

– Заметьте, игроков тут нет, только обычные люди. – заметил он. Я пробежал взглядом по каждому и понял, что не вижу имени и уровня. Тем не менее, из-под рук этих людей выходят завершенные изделия, которые все ещё считаются системой как материал. – У некоторых выходит получить предмет со статами, нечасто, раз в пару дней. Это, кстати, дополнительная мотивация, так как половину стоимости от изделия мастер забирает себе в награду. Нечто вроде премии.

– Играете на объедках?

– Ничуть. Мы лишь возвращаем себе сумму, затраченную на материал, все что сверх, отдаём мастеру. Но обычно материал дороже выходит и тут они сами в прибытке. В отличие от нас.

– А что им мешает дома сделать артефакт?

– Абсолютно ничего, только зачем тратить силы и время на лотерею ради двойного… ну хорошо, тройного оклада? Но смотри, они же сейчас с системными материалами работают, но сами не имеют интерфейса и это не даёт им никаких гарантий успеха. Проще поработать и получить оплату за свои труды без убытков. Мы же ещё их кормим и предоставляем жилье. Одни плюсы.

– Я понял. Наверное, даже больше чем хотел. Слушай, а один стол для личных нужд я могу занять?

– Конечно. С тебя сто статов и он на сутки твой. – назвал Герц цену.

– Чего так дорого?

– Приказ брата. Услуги, связанные с работой и жильем, предлагать тебе только помножив пятикратно.

– Вот ублюдок. – произнес я беззлобно, с улыбкой. Зачем злиться, он же заранее предупредил о проблемах, да и эта скотина в своем праве. Как собственно и я, даже при его брате отзываться как угодно о здешней власти.

– Согласен с тобой. Сто статов немалая сумма, даже для человека с интерфейсом.

– Ничего, потянем, только не сегодня. К сожалению.

– Если поможете мне кое с чем, я дам вам место за так. – намекнул Герц на бесплатный исход.

– Излагай, мы воплощение внимания. – немедленно среагировал я. Одно дело тратить свои собственные запасы артефактов и совсем другое вывалить им шмотки сплошь с эффектами. Таким образом, мы выдадим себя полностью, а в частности информацию о моих возможностях.

– То, что вы видите сейчас это вершина айсберга, находящееся ниже ещё интереснее. Думаю, вы уже и сами это увидели, раз подземный уровень, где мы изучаем монстров, с поверхности заметили?

Точно. Смайл, что находится ниже? Дир же уже углядел это?

Перейти на страницу:

Все книги серии Анархия упадка

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее