Инкарцерон

И Клодия подчинилась. Натянула ясную, уверенную улыбку, столь же фальшивую, как всё в её жизни, надела личину, скрывавшую неприязнь.

Отец и дочь начали своё восхождение по лестнице.

***

Финн сразу узнал этот насмешливый взгляд из своих кошмаров и прохрипел:

– Ты?!

– Бей его! Бей, Финн! – выдохнул Гильдас.

Око вращалось, в зрачке его завивалась багряной спиралью галактика. А вокруг вздымалась и билась в конвульсиях чернота – тело Зверя, усыпанное вросшими в шкуру драгоценными камнями, костями, лоскутьями, обломками оружия. С леденящим душу треском поднялся кусок скалы, оказавшийся головой, и навис над Финном. Протянулись похожие на клешни металлические выросты, бороздя сотрясающийся пол Пещеры.

Финн застыл в облаке пыли и зловонных испарений.

– Бей же! – Гильдас схватил его за руку.

– Бесполезно! Ты что, не видишь?..

Гильдас бешено взревел, выхватил у Финна меч и треснул наотмашь по запёкшейся шкуре Зверя. Тут же отскочил в сторону, словно ожидая фонтана крови. И застыл, разглядев, наконец, то, что было очевидно для Финна.

Никакой раны. Шкура слегка раздвинулась и втянула в себя, растворила меч, сомкнувшись вокруг него. Зверь состоял из мелькающих, как в калейдоскопе, осколков металла и камня, перемолотых останков мириад существ: летучих мышей, жуков, ос. Когда чудовище вытянулось под потолком пещеры, Финн и Гильдас обнаружили, что оно вобрало в себя весь вековой ужас и страх Города, что все жертвы, посланные для его умиротворения, поглощены, сожраны им, но породили лишь ещё больший голод. Где-то внутри него жили атомы мёртвых детей, которых тащили сюда по приговору Судей. Это была гипнотизирующая глыба из плоти и металла. С извивающегося хвоста осыпались ногти, зубы и когти.

Здоровенная башка повисела над Финном и улеглась напротив, вперив в него огромное красное Око. В исходившем от него алом свечении дрожащие руки Финна были словно залиты кровью.

– Финн, – пропел Зверь голосом хриплым и слащавым, полным удовлетворения. – Наконец-то.

Финн отшатнулся и врезался в Гильдаса. Сапиент схватил его за локоть.

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Это я дал тебе имя. – В тёмной каверне пасти мелькнул язык. – Давным-давно, когда ты зародился в моих клетках. Когда ты стал моим сыном.

Финна трясло, как в лихорадке. Ему хотелось кричать, отрицать всё, но слова застряли в горле.

Чудище слегка повернуло голову, рассматривая его. Вытянутая морда на мгновение рассыпалась, превратившись в рой стрекоз, затем снова собралась воедино.

– Я знал, что ты придёшь, – сказал Зверь. – Я постоянно наблюдал за тобой, потому что ты особенный. Среди миллионов существ, чьи останки составляют моё тело и струятся по моим венам, нет никого, похожего на тебя.

Голова придвинулась ближе, мелькнуло и исчезло некое подобие улыбки.

– Ты правда думаешь, что можешь убежать от меня? Разве ты забыл, что я могу тебя убить, отключить свет, перекрыть кислород, испепелить в считанные секунды?

– Я помню, – выдавил из себя Финн.

– А большинство людей забывают. Большинство довольно жизнью в тюрьме и думает, что она и есть весь мир. Но не ты, Финн. Ты помнишь обо мне. Ты заглядывал в мои Очи, наблюдающие за тобой, ты обращался ко мне в ночном мраке, и я слышал тебя.

– Ты не ответил на мой вопрос, – прошептал Финн.

– Но ты знал, что я есть. Ты – Видящий Звёзды. Надо же, как интересно!

Гильдас пролез вперёд. Он был бледен, растрёпанные волосы увлажнились от пота.

– Кто ты? – прорычал он.

– Я Инкарцерон, старик. Тебе бы следовало знать. Меня же создали вы, сапиенты. Я – ваше великое, грандиозное, бесконечное фиаско, перехитрившее вас.  Ваша Немезида. – Зверь подтянулся поближе, распахнул пасть, и они увидели свисающие с зубов лохмотья, учуяли странный, маслянистый и сладковатый запах. – Ох уж эта гордыня Мудрейших! И теперь ты настолько осмелел, что пытаешься найти выход из собственной идиотской затеи.

Чудище скользнуло назад, Око сузилось в щёлку.