Инкарцерон

– Заплати мне, Финн. Как заплатил Сапфик. Отдай мне свою плоть, свою кровь. Или пожертвуй этим стариком и его убийственными желаниями. Тогда, возможно, твой Ключ откроет двери, о которых ты и не мечтаешь.

У Финна пересохло во рту.

– Это не игра.

– Да ну? – Зверь засмеялся, лукаво и мягко. – А вы, значит, не пешки на доске?

– Люди! – выкрикнул Финн, чувствуя, как закипает гневом. – Люди страдают. Ты терзаешь их!

Чудовище снова рассыпалось на тучи насекомых. И мгновенно собралось обратно, в новое лицо – морду горгульи, хитрющее рыло змеи.

– Боюсь, это не так. Они сами терзают друг друга. И никакие законы и правила не в силах остановить их, оградить от зла, потому что люди несут зло в себе, даже дети. Они не поддаются исправлению, и моя задача – лишь удерживать их. Я вбираю их в себя, проглатываю целиком.

Вытянулось щупальце, обхватило запястье Финна.

– Плати, Финн.

Тот отпрянул, бросив взгляд на Гильдаса. Сапиент, съёжившийся, поникший, словно весь ужас происходящего обрушился на него разом, сказал:

– Отдай ему меня, мальчик. Для меня больше ничего не осталось в этом мире.

– Нет! – Финн обратился к змеиной улыбающейся морде Зверя. – Я уже отдал тебе одну жизнь.

– А, эта женщина. – Улыбка стала шире. – Надо же, её смерть так изводит тебя. У тебя есть стыд и совесть. Это  большая редкость. Ужасно интересно.

Что-то мелькнуло в самодовольной ухмылке, от чего у Финна перехватило дыхание. Ощутив болезненный укол надежды, он выдохнул:

– Она не умерла! Ты поймал её, остановил падение! Ведь правда? Ты спас её!

– Здесь ничто не пропадает зря, – шепнул Зверь, подмигнув алым Оком.

Финн застыл, но Гильдас проревел ему в самое ухо:

– Он лжёт, мальчик.

– Может быть, нет. А может…

– Он играет с тобой. – Старик с отвращением уставился в бурлящий водоворот Ока. – Если мы действительно создали такую мерзость, как ты, я готов заплатить за нашу глупость.

– Нет! – Финн оттолкнул старика, стащил с большого пальца сверкнувшее серебром кольцо и протянул его Зверю. – Возьми это в качестве Дани, Отец!

Кольцо с черепом. Последняя надежда.

21

Я долгие годы втайне создавал устройство, точную копию другого, того, что Снаружи. Теперь оно защищает меня. На прошлой неделе умер Тимон, Пила сгинул в пламени восстания, но даже несмотря на то, что я укрылся в этом затерянном зале, Тюрьма ищет меня. "Мой лорд", – шепчет она, – "Я чую тебя. Я чувствую, как ты ползёшь по моей коже».

Дневник лорда Каллистона

***

Королева милостиво поднялась им навстречу.

Фарфоровая белизна её лица подчеркивала ясность и холодность её странных глаз.

– Моя дорогая, милая Клодия!

Клодия присела в реверансе, и, попав в крепкие объятия королевы, приняла лёгкий поцелуй в каждую щёку. Ощутила закованное в костяной корсет хрупкое тело Сии и натянутые на кринолин многочисленные пышные юбки.

Никто не знал возраста королевы. Конечно, ведь она чародейка! Не исключено, что Смотритель моложе Сии, но рядом с ней он казался совсем стариком – угрюмый, замкнутый, с подчёркнуто седой бородкой.

Может, молодость королевы и была фальшивой, но смотрелась весьма убедительно. Даже её сын выглядел едва ли не старше своей матери.

Развернувшись, она повела Клодию внутрь под сердитым взором Каспара.

– Ты так хороша, моя милая. Платье чудесно. А твоя причёска! Скажи, это твой натуральный цвет волос, или ты их красишь?

Клодия в раздражении выдохнула, но надобности отвечать не было. Королева уже сменила тему.

– И, надеюсь, ты не сочтёшь меня слишком несдержанной.

– Нет, – успела вставить Клодия.

– Ну и замечательно! Сюда. – Королева улыбнулась.

Пара лакеев распахнула перед ними двустворчатые деревянные двери. Клодия вошла, двери закрылись за ней, и крохотная комнатка бесшумно двинулась вверх.

– Да, конечно, – заворковала королева, не отпуская от себя Клодию. – Вопиющее нарушение Протокола. Но исключение сделано лишь для меня, так что никто не узнает.