Инклюз

Секундное прозрение сменилось прежним видением, где толстые канаты прятались под покровом сплетённых сорняков. И как они только успели так быстро охватить запястья Джоанны? Каким образом хитрые узлы обернули ее ноги? Вдруг веревки стали натягиваться, поднимая обречённой жертве руки и ноги. Джоанна завалилась назад на спину, руками пытаясь найти хоть какую-то твердую зацепку. Пальцы скользили по мокрым стеблям, оставляя лишь редкие оборванные листья в ладонях. Неестественно вытягивая вверх руки, как перевернутая на спину черепаха, она все дальше влачилась неведомой силой по траве. Ветки приземистых кустов то и дело хлестко цеплялись за ее одежду, порой грубо ударяя по лицу. Не успев полностью предаться ужасу, женщина попыталась оглянуться, чтобы увидеть, какая сила так неумолимо тащит ее в неизвестном направлении. Лишь несколько раз в свете полной луны женщина уловила синюшные крепкие руки, держащие канат. Еще более тускло проступила из тьмы спина исполинского силуэта. Холод, исходящий от него, казалось, обволакивал всю долину каким-то ледяным замогильным ужасом. На какой-то миг ей показалось, что фигура обернулась к ней. Пытаясь схватиться руками за что-нибудь твердое, женщина вдруг осознала, что у похитителя нет лица – вместо него черная тень, пустота, скрывающаяся между нелепых высоких воротников. Потому и шепот невозможно было расслышать.

Отовсюду слышались стоны. Было не понятно, откуда исходили эти звуки, к тому же, к ним теперь примешивался крик самой Джоанны. Он рвался не изо рта, а из глубины ее груди. Ее жар стремительно уходит, догадалась Джоанна.

Пытаясь определить, откуда исходит громкий гулкий рев, женщина стала оглядываться. Мимо нее проносились глубокие ямы, покрытые инеем. В некоторых из них поблескивали глаза на иссохших мордах животных, не то оленей, но то собак. Еще дальше смиренно стояли загубленные племенами команчи невинные лошади их погибших товарищей. Верным коням остригали гривы, хвосты, порой даже веки и отправляли вслед за погибшими людьми. Она слышала об этом обряде всего лишь раз в детстве, но теперь сразу поняла, что это стояли за жеребцы. Откуда тут взялись все эти темные силуэты высохших или вмерзших зверей, женщине было невдомек. Сильно пахло плесенью. Женщине показалось, что она видит маленького пушистого щенка в овраге, но она не успела его рассмотреть. Промелькнули силуэты деревьев, похожие на высокие сгнившие пни. Запоздало в голове женщины пронеслось, что это могут быть люди, которых древние майя считали вылепленными из глины. Вдалеке, в темном кукурузном поле, среди стеблей ей чудились стоящие в раскраске индейцы. Символы, покрывающие их тела приобрели какое-то дополнительное значение. Джоанне казалось, что все эти люди всегда знали, что будет с ней происходить, передавали знание из поколения в поколение и теперь просто вышли из глубокой тени посмотреть на нее своими глазами. Все самое страшное из того, что запомнилось Джоанне из рассказов ее дедушки словно наполнило все окружающее пространство.

Она самоотверженно боролась, хватаясь за траву. Ее худые пальцы ломали поросший мхом валежник и волокли его за собой. Казалось, треск стоял на всю округу.

Порой ей удавалось зацепиться за ветку колючего куста, и тогда движение замедлялось. Почувствовав натяжение каната, она заметила, как волочащий ее силуэт нагнулся к земле, чтобы преодолеть сопротивление. Значит, она может усложнить врагу задачу. Куст вырвался с корнем, и Джоанну понесло дальше. Она сильно закричала, но, несмотря на страх, в ее голосе не было отчаяния. Она лишь зверела от негодования. Из ям доносился неприятный хохот.

Призрачное движение достигло глубокой клокочущей лужи у края кукурузного поля. Теперь из него извергались какие-то жирные пузыри. Но отвращение к болоту было не таким сильным, как окутавший женщину ужас, когда она посмотрела на свои ладони, окрашенные в мертвецки-синий цвет. Женщина стала стремительно оглядываться по сторонам в поисках еще какой-то опоры. Вдруг она заметила плед индейца Вэйна чудом все еще держащийся на ее плече. Казалось невероятным, что ни сорняки, ни кусты не смогли его сорвать с нее.

Напрягшись изо всех сил, женщина смогла высвободить одну руку из плена. Свободной рукой она, как могла, стала удерживать плед, чтобы не потерять его. Ей удалось его немного расправить и даже накинуть себе на голову. Она поняла, что канаты наброшены петлями, а не завязаны узлами. Спустя короткое время ей также удалось освободить обе ноги. Волочась с петлёй на одной руке, она потеряла обе туфли. Ее босые стопы тоже были синими.