Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие

– Ну, зная тебя, не удивлюсь, что ты исключительно по цене выбирала, – не удержалась от подкола Ветка. – Так вот про Гришку… Я узнала, как ты понимаешь, совершенно случайно – он не собирался со мной этой информацией делиться. Получил какое-то письмо, привез из мэрии, прочитал – и за сердце схватился. Пока я бегала врача вызывать, письмо куда-то исчезло, я все потом обшарила – не нашла. Думаю, он его спалить успел. Но это неважно. Он свалился с приступом, неделю был вообще никакой, а когда стал чуть лучше себя чувствовать, я аккуратненько с ним поработала. И оказалось, что много лет назад в Мордовии по молодому делу у него роман случился с какой-то девкой из зоновской обслуги – не знаю, как там это у них называется. В общем, она родила сына и уехала куда-то на Север. А теперь вот тяжело заболела и рассказала парню, кто его отец. Ну, дальше сама понимаешь – мама в больницу, сынок на лыжи – и сюда. Письмецо папаньке бросил на адрес мэрии. Вот так…

Ветка снова закурила, подперла кулаком подбородок. Марина чертила вилкой на столе какие-то знаки, а когда пригляделась, увидела на цветной клеенчатой скатерти совершенно конкретный иероглиф «судьба».

– А с чего ты решила, что это он? – спросила она, полюбовавшись иероглифом.

Ветка вздохнула и прислушалась к тому, что происходило в квартире. Алеша по-прежнему смотрел телевизор и не требовал внимания к себе.

– А потому, что больше некому, мне кажется.

– Это не аргумент, – не согласилась Марина, – не аргумент, понимаешь? Может, парень просто хотел папеньку, так сказать, в натуре посмотреть, а не жить с байкой, что папа – «героический летчик»?

Ветка помотала головой, и ее белокурые кудряшки взлетели шапкой и снова опустились на плечи.

– Нет. Если бы он хотел, то позвонил бы, приехал сюда, в конце концов.

– Ты совсем спятила? И кто бы его сюда пустил? Ваши церберы? Ну, хотя, насколько я видела на днях, парнишка мог спокойно на танке въехать – никто бы сильно не удивился, – ехидно хохотнула Марина. – Но по сути, Ветка, никак бы он не попал к Гришке, да еще предварительно написав. Мальчик не дурак. Это ж ему лет двадцать?

– Двадцать один будет в феврале. Я хорошо запомнила, потому что Гришка об этом часто думал.

– Ну, не грудной.

Марина замолчала, раздумывая, что делать со всем этим дальше.

– Мотив, Ветка, – изрекла она наконец, – должен быть какой-то мотив, чтобы человек вдруг начал палить по женщине и ребенку. Вот поверь – я в жизни ну всяких отморозков повидала, но мало кто из них мог поднять руку на ребенка. Даже Вилли – помнишь, был у меня такой красавчик?

– Чего – «был»? До сих пор вон в городском морге трудится, – брезгливо сморщила носик подруга. – Но это-то при чем?

– А при том. Должен быть очень веский повод. Настолько веский, чтобы у мальчика переклинило голову. И потом – он ведь явно профессионально владеет винтовкой. Не каждый дилетант может влепить пулю точно в шарик, например, над твоим плечом. Или в клоуна этого, что у Алешки в комнате был. Понимаешь?

Ветка обхватила себя руками и принялась раскачиваться на табуретке, как китайский болванчик. Лицо ее сделалось бледным, глаза потухли, но Марина чувствовала – она думает, прикидывает и, возможно, что-то еще знает, о чем промолчала до сих пор.

– Слушай, подруга, – вдруг вспомнила Коваль, – а ты не знаешь такого Георгия Данилевского?

– Данилевского? – сдвинула брови Ветка. – Не помню что-то. А кто это?

– Да так… – пробормотала Марина, у которой почему-то именно сейчас всплыла в памяти фамилия Георгия, и это очень ее нервировало. Почему сейчас, в связи с информацией о сыне Беса? Какая связь? – Ладно, давай не будем сейчас голову ломать, все равно ничего не изменишь пока. Ты документы сделала?

Ветка молча кивнула.

– Отлично. Сейчас я папе позвоню, а ты пока подсуетись сама, билеты закажи до Москвы.

Марина вышла из кухни, по пути заглянула в большую комнату – Алеша задремал, пульт выпал из его руки и валялся теперь на ковре около дивана. Коваль на цыпочках зашла в комнату, подобрала его, выключила телевизор и поправила плед, которым был укрыт мальчик. Алеша не пошевелился, только судорожно вздохнул во сне. Закрыв за собой дверь, Марина ушла в спальню и позвонила отцу. Старик огорченно сказал, что билет уже купил, но сейчас попробует что-нибудь сделать через знакомого, чтобы Ветка с мальчиком смогла улететь одним рейсом с ним.

– Я тебе сейчас письмом сброшу копии документов, – пообещала Марина. – Пап, а ты сам-то как? Как сердце?

– Странно, что ты спросила, – как-то невесело рассмеялся отец.

– Почему?

– Обычно тебя не интересуют такие подробности. Но я не обижаюсь – старики мало кому интересны.

– Пап, хватит, а? – попросила Марина. – Я спросила о здоровье, а ты мне уже лекцию прочел об отношении к старикам.

– Ну, что ты, Мариша, какая лекция, это ж я так… А сердце – что… по возрасту. Присылай документы, я постараюсь все сделать за сегодняшний вечер.