Инкогнито (ЛП)

Пятьдесят четвертый, должно быть, думает так же, потому что чары меняются и танцуют на его коже, когда он открывает дверь. Она входит, захлопывая за собой дверь, и бегло с порога оглядывает квартиру. Квартира выдержана в одних цветах, чиста и обставлена современной мебелью. Во многих отношениях она производит впечатление квартиры, в которой должен жить Пятьдесят четвертый, но, конечно, у него больше денег, чем она считала.

— Привет, — бормочет он, прижимаясь поцелуем к ее губам, а одной рукой приобнимая ее за спину. Он отстраняется и смотрит на нее, несмотря на то, что не видит ее настоящего лица. — День прошел хорошо?

— Неплохо, — ее голос звучит тихо, и, возможно, это потому, что она все еще чувствует напряжение, которое возникло между ними в последний раз, когда он был у нее дома. Когда она сказала ему, что между ними ничего нет.

Но Пятьдесят четвертый обхватывает ее руками, притягивая к своей груди, и испускает долгий вздох.

— Мой не очень. Сделка, над которой мы работали, провалилась.

— Мне жаль, — говорит Гермиона, приглушенно прижимаясь к его груди, но она обхватывает его руками. Она находит утешение в его объятиях, ее сердце учащенно бьется, а глаза закрываются лишь на мгновение, когда его рука ведет успокаивающие круги по ее спине. — Надеюсь, ты сможешь придумать что-нибудь еще.

— Я уверен, что мы придумаем, — говорит он, наконец отпуская ее, и она улавливает намек на обескураживающую гримасу. — Это просто неудача.

Какая-то часть ее души жаждет узнать больше, спросить подробности, но она знает, что он скажет ей.

И она не знает, хочет ли она, чтобы он рассказал ей. Хотят ли они пересечь все эти границы.

Проводя рукой по его руке, она приподнимается на носочки и целует его в губы.

— Тогда я уверена, что все получится, — бормочет она ему в губы.

— Да, — говорит Пятьдесят четвертый, — я ценю это. Пойдем, поедим. Хочешь вина?

В квартире вкусно пахнет, как будто он приготовил что-то изысканное, и она могла бы подумать, что он это специально спланировал, если бы не тот факт, что она только недавно ему написала.

— Конечно, — говорит она и идет за ним на кухню. Там все обставлено сверкающими серебряными приборами и стильным декором. — Очень красивая квартира.

— Она слишком велика для одного человека, но мне нравится.

Потянувшись к холодильнику, он выбирает бутылку, откупоривает ее и наливает два бокала с легкостью, которая в какой-то мере наводит на мысль — так же, как она поняла по многим его манерам и движениям, — что он родился в обеспеченной семье.

Передав ей один бокал, Пятьдесят четвертый притягивает ее к себе, поднимая второй.

— Спасибо, что пришла, — тихо говорит он, салютуя своим бокалом. Другая его рука опускается к ее ягодицам и сжимает ее. — В противном случае я бы, наверное, провел всю ночь, дуясь в одиночестве.

— Выпьем за это, — вздохнула она, коснувшись его бокала своим с тихим звоном.

Он делает глоток, его глаза встречаются с ее глазами, и он смотрит на нее так, как будто может проникнуть сквозь ее чары, если очень постарается. Как будто он может узнать, кто она на самом деле. Она переминается с ноги на ногу, ее бросает в холод от этой мысли, хотя ей так хочется остаться в его объятиях.

— Скажи мне кое-что, — тихо произносит Пятьдесят четвертый. — Если я не тот человек, о котором ты мечтаешь, на которого ты надеешься… что-нибудь изменится между нами?

Гермиона опускает плечи.

— Я не знаю, — выдавливает она. — Но разве между нами может что-то измениться?

— Не обязательно.

Их договоренность — это случайный секс, и даже если они стали проводить больше времени вне этих договоренностей, даже если она не может заставить себя выйти из его объятий — это не значит, что что-то изменилось. Что кто-то из них хочет чего-то большего.

Время от времени — и все чаще, если честно, — ее мысли возвращаются к этому надоедливому тесту. Он подходит ей больше, чем кто-либо другой, кого она, скорее всего, встретит за всю свою жизнь.

Гермиона не хочет, чтобы какой-то магический тест говорил ей, с кем ей суждено быть, а с кем нет.

— Ты чувствуешь давление? — спрашивает она, и слова слетают с губ без ее разрешения. — Из-за того теста? Насколько высок был наш результат на бумаге. Давление, что мы должны попробовать, даже если это не имеет смысла в реальном мире?

Его большой палец касается ее бедра.

— Ты не думаешь, что это имеет смысл в реальном мире?

— Я не знаю, честно, — вздыхает она. — Я даже не знаю, кто ты. Что, если мы не подходим друг другу?

— Ладно, есть одна мысль, — говорит он. — Может ли знание того, кто мы есть, повлиять на то, что это такое?

Да. Эта мысль проносится в ее голове, ничем не обремененная. Это абсолютно точно изменит ситуацию, хотя она и не знает, почему. Пятьдесят четвертый не раз намекал на то, что ей может не понравиться, кто он такой. Эта мысль заставляет ее все больше нервничать.

— Я не знаю, — в конце концов говорит она. — А разве нет? Мы пережили войну, основанную на фундаментальных убеждениях. Это не то, что можно просто проигнорировать.