Инкогнито (ЛП)

Она видит намек на теплоту в отдельных вспышках его личины, не в состоянии сосредоточиться более чем на одной черте одновременно. В сознании не получается собрать его образ воедино.

— Все в порядке, — мурлычет он, одной рукой нащупывая узел галстука, а другой обхватывая ее бедро. Его ладонь большая, а хватка напористая. — Ты выглядишь достаточно отлично, чтобы полакомиться тобой.

Желание беспрепятственно проникает в нее, и Гермиона обхватывает рукой его шею и притягивает к себе. Вдох срывается из ее рта, легким ветерком касаясь его губ:

— Угощайся, — а затем увлекает его губы в поцелуй.

Когда она решила анонимно заняться сексом с незнакомцем, совершенно не ожидала такого накала. Когда он целует ее в ответ, проникая языком между губ, она жаждет забраться на него, почувствовать его внутри себя.

Чувствовать все.

И не чувствовать ничего.

— И, — пробормотал он между поцелуями, проводя ртом по ее скуле, а ладонью скользя к ягодицам, — это только на эту ночь.

Гермиона замирает, напрягается, гадая, не собирается ли он уйти.

— Да, — шепчет она. — Только на эту ночь.

Если бы ее это действительно волновало, то она могла бы искренне заинтересоваться его личностью, узнать поближе, понять, есть ли у них что-то общее. Из-за чего-то ведь этот пресловутый тест связал же их. Ей стало интересно, задумается ли она об этом позже. Подумает ли он.

Но в свете ситуации с Оливером она не особенно благосклонна к мыслям о романтике, отношениях или обязательствах. Она хочет только этого, нуждается в огне, бурлящем в ее венах, в возбуждении, скопившемся между ног.

И конечно, если один человек на свете способен заставить ее чувствовать себя потрясающе сексуально, то это должен быть человек, с которым она почти полностью совместима.

Человек, который, будь она менее измученной и более идеалистичной, мог бы стать чем-то сродни родственной душе.

Его губы встречаются с ее шеей, когда Гермиона снимает с него рубашку, обнажая гладкую кожу его груди и живота. Она опускает руки вниз, чтобы ослабить пряжку его ремня, ободренная обстоятельствами. Даже если завтра они пройдут мимо друг друга на улице, он не узнает, кто она.

Не будет знать ни ее репутации, ни того, что она делала в прошлом, ни того, кто ее друзья, ни других вещей, которые люди используют для того, чтобы сделать вид, что они ее знают.

— Тогда нам придется извлечь из этого максимальную пользу, — он снова дышит ей в кожу. Дрожь пробегает по ее позвоночнику, когда он ведет ее на кухню, опуская на край стола.

Дыхание застревает в горле, сердце бешено колотится в груди, и она поднимает взгляд на него. В его глазах сверкает что-то сродни жару, но цвет переливается разными оттенками, не задерживаясь надолго, чтобы она не могла определить его настоящий оттенок глаз.

Возможно, ей хотелось бы узнать, кто он, но она не хочет все испортить.

И если он тот, кого она знает — тот, кого она не хочет знать — она не хочет прервать их времяпрепровождение.

Он раздвигает ее ноги, размещаясь между ними, и Гермиона втягивает его в еще один глубокий поцелуй. Его руки обхватывают ее, притягивая к твердым линиям его тела, и она чувствует, как он прижимается к ее животу, твердый и настойчивый.

Когда он отодвигается назад, осыпая поцелуями ее шею и ключицы, открытую линию декольте над нижним бельем, из ее горла вырывается тихое хныканье. Кем бы он ни был, он знает, что делает.

И Гермиона благодарна ему за это.

Его рот касается изгиба ее груди, руки дразнят соски сквозь тонкое кружево, а язык проводит влажную линию между грудей.

— У тебя потрясающее тело, — бормочет он в ее тело, обводя языком один сосок, затем оттягивает ткань в сторону и снова возвращается к чувствительному узелку.

Гермиона стонет, зарываясь пальцами в его густые волосы, а другой рукой упирается в стол.

— Спасибо, — задыхается она на резком вдохе, когда он нежно покусывает ее грудь. — Как и твое.

В словах снова проскальзывает веселье.

— Я рад, что ты так считаешь.

Он обращается с ней осторожно, с благоговением, расстегивая застежки ее бюстгальтера и снимая черные кружева с тела, оставляя в одних трусиках и чулках.

Низкий, гортанный стон срывается с его губ, когда он берет ее в руки.

— Прекрасно, — бормочет он, целуя один сосок, затем другой. — Великолепно.

Наслаждаясь его комплиментами, она откидывает голову назад, растворяясь в нежных прикосновениях. Это именно то, что ей было нужно. Он и есть то, что ей нужно.

Потянувшись к нему, Гермиона нащупывает затвердевший член в брюках, прежде чем расстегнуть пуговицу. С тяжелым выдохом он кладет одну руку на стол рядом с ней и упирается лбом в ее плечо, когда она полностью охватывает его и скользит плавными, томными движениями.

— Это так приятно, — говорит он, касаясь пальцами ее кожи, задевая ластовицу трусиков. Он целует ее плечо, отодвигает кружево и вводит внутрь лишь один палец. — Я бы хотел попробовать тебя на вкус, если ты не против, — она уловила вспышку ухмылки. — Если у нас девяносто шесть процентов, то ты, несомненно, на вкус как амброзия.