Инкогнито. Тайная жизнь мозга

Потрясающим примером служит женщина, в 1978 году пострадавшая от отравления окисью углерода[42]. К счастью, она выжила; к несчастью, произошедшее вызвало необратимые повреждения части зрительной системы мозга, а конкретно — зон, отвечающих за представление движения. Остальная часть ее визуальной системы оказалась незатронутой, и она без проблем могла видеть неподвижные объекты. Она могла сказать, что вот здесь находится мяч, а здесь — телефон. При этом она не видела движение. Если она стояла на тротуаре, собираясь перейти улицу, то отмечала, что сейчас красный грузовик находится в этой точке, моментом позже — в другой, еще моментом позже — что он миновал ее; однако этот грузовик не создавал для нее ощущение движения. Когда она выливала воду из кувшина, то сперва видела наклоненный кувшин, затем блестящую водяную колонну, подвешенную под кувшином, и наконец лужицу воды вокруг стакана, если тот переполнялся, но не могла отследить движение жидкости. Ее жизнь была серией моментальных снимков. Как и иллюзия водопада, ее слепота к движению говорит нам, что положение и движение в мозге разделены. Движение «нарисовано» на наших взглядах на мир точно так же, как оно ошибочно нарисовано на изображениях выше.

Физик относится к движению как к изменению положения во времени. Однако у нашего мозга есть собственная логика, и поэтому если думать о движении как физик, а не как нейроученый, то результатом станет неверное прогнозирование действий людей. Рассмотрим аутфилдеров[43], которые ловят флайболы. Как они решают, куда нужно бежать, чтобы перехватить мяч? Вероятно, их мозги представляют, где находится мяч в каждый момент времени: сейчас он вот тут, сейчас немножко ближе, а сейчас еще ближе. Верно? Неверно.

Тогда, возможно, мозг аутфилдера рассчитывает скорость мяча? Верно? Неверно.

Он рассчитывает ускорение? Тоже неверно.

Ученый и фанат бейсбола Майк Макбит решил разобраться, какие нейровычисления скрываются за ловлей мяча[44]. Он обнаружил, что игроки используют бессознательную программу, которая сообщает им не то, где им нужно оказаться, а то, как им нужно двигаться. Они перемещаются так, чтобы параболическая траектория мяча с их точки зрения всегда выглядела прямой. Если мяч отклоняется от прямой, игроки меняют свою траекторию движения.

Эта простая программа дает странный прогноз, что бейсболисты будут мчаться не прямиком в точку падения мяча, а двигаться по необычной кривой линии. Но именно это и делают игроки: Макбит и его коллеги выяснили это при помощи видео, снятого с воздуха[45]. И, поскольку подобная программа перемещения не дает информации о том, где будет точка встречи, а сообщает лишь, как до нее добраться, становится понятно, почему аутфилдеры врезаются в стены, преследуя мяч, который нельзя было поймать.

Итак, очевидно, что этой системе не нужно иметь представление о положении, скорости или ускорении, чтобы игрок преуспел в ловле или перехвате. По-видимому, это не то, что мог бы предсказать физик. Все вышесказанное наводит на мысль, что самоанализ слабо позволяет разобраться, что происходит за кулисами. Великие аутфилдеры, такие как Райан Брон или Мэтт Кемп, понятия не имеют, что они бегают согласно определенным программам: они просто получают удовольствие от результата и обналичивают итоговые чеки.

Учиться видеть

Когда Майку Мэю было три года, химический взрыв лишил его зрения. Однако несчастный случай не помешал ему стать лучшим слепым горнолыжником в мире, а также бизнесменом и счастливым семьянином. Через сорок три года после взрыва, укравшего у него зрение, Мэй узнал о новой хирургической разработке, которая могла вернуть ему способность видеть. Хотя Мэй, будучи слепым, достиг в жизни успеха, он все же решил сделать операцию.

Наконец после операции с глаз Майка сняли повязку. Пригласили фотографа. Майк сидел в кресле; к нему позвали двух его детей. Наступил очень важный момент: он впервые смог увидеть их лица. На получившейся фотографии Майк радостно, но несколько неловко улыбается, а дети смотрят на него.

Предполагалось, что сцена будет трогательной, но вышло иначе. Возникла проблема: глаза Майка не работали как положено, и он в полном недоумении пялился перед собой. Его мозг не знал, что делать со шквалом входных сигналов. Он не получил картинку с лицами своих сыновей: до него доходили только невразумительные ощущения линий, цветов и света. Его глаза работали, но зрения у него не было[46].

Причина в том, что мозгу надо учиться видеть. Странные электрические бури в кромешной тьме внутри черепа превращаются в осознанные сводки после долгого выяснения того, как объекты согласуются с ощущениями. Например, хождение по коридору. Майк из жизненного опыта знал, что при движении по коридору его стенки все время остаются параллельными, находясь на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Поэтому, когда зрение восстановилось, концепция линий, сходящихся в перспективе, выходила за пределы его понимания. Для его мозга это не имело смысла[47].