Инкуб. Книга 3 (СИ)

И столько было затаённой надежды в его голосе, что Юлиан без раздумий потянулся туда, куда простым смертным до поры до времени заказан путь.

— Катерина просила передать, что любит вас по-прежнему, и молится за ваше благополучие, — сказал юноша, вернувшись из мысленного путешествия, и протянул иезуиту медальон с изображением улыбчивой милой женщины с младенцем на руках. — А ещё она очень просила передать вам это, чтобы вы не так сильно тосковали, оставшись в одиночестве.

— Господи! — пробормотал потрясённый иезуит и трясущимися руками с трудом разыскал очки. Рассмотрев изображение, он снова попытался упасть на колени, но на этот раз Юлиан был уже начеку.

— Жоло!.. Ведите себя достойно. Иначе я рассержусь.

— Как же мне ещё благодарить вас за такую милость?!

— Всё что угодно, только без этих ваших дурацких штучек с коленопреклонениями!.. — юноша снова водворил иезуита в кресло. — Жоло, прекратите! Честное слово, я и так верю, что вы благодарны мне до глубины души за этот милый вашему сердцу пустячок. И вообще, негоже духовному пастырю пресмыкаться перед тем, кого он считает… О боже! Святой отец, вы это серьёзно? Честное слово, я не тот, за кого вы меня принимаете!

* * *

С этого дня под крышей Фалькхолла завёлся ещё один жилец. Вагабундо намертво вцепился в Юлиана и никакие намёки и грубости на него не действовали. Выгнать его было невозможно. Выставленный за ворота, он мог сутками стоять на коленях, невзирая на дождь и холод.

В конце концов, Юлиан устал воевать с иезуитом и разрешил ему остаться, но с условием, что тот не будет возводить вокруг него «нездоровый культ личности», как выразился он в сердцах. И он не пожалел о своём решении. Из Вагабундо получился замечательный управляющий, что было немудрено при его талантах. Но самое ценное качество иезуита заключалось в его умении расположить к себе собеседника. Конечно же, он постарался добиться доверия хозяина Фалькхолла и это ему удалось. Со временем у них вошло в привычку собираться по вечерам в небольшой гостиной второго этажа. Под уютное потрескивание поленьев в камине они подолгу беседовали обо всём на свете. Как правило, разговор начинался с хозяйственных дел, а затем плавно перетекал на другие темы и, увлекшись, они временами засиживались до первых петухов. Недюжинный природный ум и благоприобретённая начитанность сделали из Вагабундо истинного мудреца, а профессия пастыря со временем превратилась для него в истинное призвание. Поэтому он оказался единственным, кому юноша рассказал всё, что с ним приключилось.

Как мог, иезуит постарался его утешить, а затем исподволь начал готовить к худшему. Поначалу Юлиан уходил, когда слышал, что он молится за душу девушки, а затем смирился и старался не обращать внимания. Под влиянием святого отца, рьяно взявшегося за миссионерскую деятельность, жители Фалькхолла и его окрестностей приняли католичество и молитвы за «прекрасную госпожу баронессу» возносились чуть ли не на каждом углу.

Однажды они сидели в облюбованной ими гостиной, и господин барон налил своему наперснику настоящего шампанского. Иезуит пришёл в восторг от шипучего золотого напитка и, захмелев, заметно расслабился. Когда речь зашла о религиозных верованиях, Юлиан спросил его, почему он продолжает верить в Единого бога, когда знает, что богов на самом деле множество.

Вагабундо улыбнулся. «Прощу прощения, мой господин, но ведь это мне известно с ваших слов… О нет! Я нисколько не сомневаюсь в вашем рассказе! — он коснулся медальона на груди. — Глупо закрывать глаза на очевидное, когда есть вы… Пожалуйста, не сердитесь! Просто я подумал, что одно не исключает другого. Ведь был же кто-то, кто создал вас такими, как вы есть».

Иезуит посмотрел на необычайно тонкий стеклянный бокал в своих пальцах и, подняв глаза на собеседника, спросил: «А вы как думаете, есть Единый бог или нет?»

«Изначальный, — машинально поправил Юлиан и потянулся долить ему шампанское. — Честно говоря, я ничего не знаю о нём, — его кожа засветилась, и он прислушался к себе — и похоже, не я один. Всё, что известно об Изначальном находится на уровне слухов. Поговаривают, что кто-то даже встречался с ним, но, когда дело доходит до конкретного имярек, никто не сознаётся в этом. Единственно, что известно об Изначальном, так это то, что он может быть где угодно, а ещё он любит принимать образ старика. Но лично я сторонник научной теории зарождения жизни. Все мы прошли свой путь развития от элементарного к сложному. Просто кто-то ещё в начале пути, как те же люди, а кто-то ушёл намного дальше…» Юлиан умолк, видя, что иезуит не слушает и полностью погрузился в молитву.

* * *

Где-то через пару месяцев появился ещё один визитёр, которому было никак нельзя отказать, — ведь барон де Фальк числился в рядах его подданных.