Инкубья дочь

И она подошла. Бросилась, так сказать, в омут головой. Слава небесам, решимости хватило ненадолго. Едва ледяные ладони Ныряльщика скользнули по Белкиной талии, взгляд ее уткнулся в черные дыры на его груди. Тут страх снова взял верх. Забыв обо всех ожидаемых «сладостях», Белка взвизгнула и одним огромным прыжком отскочила на лестницу. Поднялась на пару ступеней, готовая шмыгнуть в дверь.

– Куда же ты, любимая? – ласковым голосом поинтересовался Либерти Эй, заставив ее застыть. В тоне его отчетливо прозвучало разочарование. – Мы же только начали?

– Простите! Я приличная девушка, я так сразу не могу! Мы так мало знакомы.

– Ну, я ведь не первый встречный? Я твой единственный, возлюбленный! Ты меня сама выбрала. Ты моя, а я твой. Чего нам ждать?

Медовый голос тек в уши, околдовывал, склеивал такой ошеломительной и многообещающей сладостью, что Белка тут же сомлела в нем и опять поддалась.

– Да… вы правы, наверное…

Ныряльщик оторвался от косяка и осторожно двинулся к ней, протянув раскрытую ладонь.

– Иди сюда. Не пожалеешь!

Тут в ситуацию неожиданно вмешалась кошка. Большая, белая, пушистая, как шар, она появилась из ниоткуда и встала в позу. Зашипела, раззявила грозно зубастую красную пасть. Не пройдешь! Кошка – могущественная хранительница любого дома. Она приходит в него на службу, чтобы оберегать жильцов от нечистой силы. Она властвует над мышами и дает советы домовым. Она поет песни младенцам и насылает на них добрые сны.

Белка протрезвела. В мгновение ока миновала лестницу и скрылась за дверью. Щелкнул засов. Либерти Эй устало взглянул на кошку, погрозил ей пальцем.

– Знаю, что в дом не пустишь, но на двор-то я зашел, – он самоуверенно помахал в воздухе кольцом. – Сила любви тебе не подвластна. Меня теперь ничего не остановит. Завтра еще приду.

Он развернулся и с достоинством зашагал на выход. Кошка сердито хмыкнула, ухмыльнулась в усы и раздраженно хлестнула хвостом.

Глава 3. Упырь

Белка нервничала. И это мягко сказать!

А когда она нервничала, она либо готовила, либо ела, либо убиралась. Сейчас кусок в горло не лез, поэтому Белка сперва ударилась в уборку, ведь о том, чтобы лечь спать, не шло и речи.

Сперва она перемыла всю посуду. Два раза. Потом, глядя на блистающие фарфоровые тарелки с цветастыми попугаями – неизменное приданое, переходящее от матери к дочери уже несколько поколений в ее семье – вздохнула и взялась за метлу. Подмела весь дом. Переставила с места на место все, что можно было переставить: стулья у колченогого стола, фарфоровые фигурки барашков на деревянной этажерке. Старинное бархатное кресло из дворцового гарнитура (еще одну семейную реликвию) поменяла местами с растущим в кадке болотным папоротником. Папоротник этот неумело замещал собой пальму, в виду отсутствия последней.

Уборка не помогла от слова «совсем». «Что же теперь делать? – недоумевала Белка. – Радоваться или страшиться?» Сердце с уверенностью убеждало радоваться, а здравый смысл настоятельно советовал впадать в панику и орать: «Караул!» Даже понимая всю опасность ситуации, Белка все же невольно выбирала сторону сердца. Пытаясь всячески умалить негативные моменты случившегося, она мечтательно жмурилась, глядя, как за окном прорывается из-за горизонта алая полоска зари.

Вместе с рассветом к Белке пришло осознание. Ей обязательно надо рассказать о случившемся хоть кому-то, иначе ее разорвет от эмоций. Падре и мама отпадали сразу. Падре накажет, не дослушав. Мама не дослушает, потому что скорее всего рухнет в обморок. Остаются девочки. Белка тоскливо вздохнула. Эти ведь смеяться будут и обязательно напомнят про глупость идеи с приворотным кольцом. Помогут? Точно не помогут.

А кто поможет? И тут ее осенило, словно вспышка перед глазами промелькнула. Есть один человек, и взаимодействовать с темной стороной его прямая обязанность!

***

Всю ночь Чет спал, как младенец. Его не тревожили ни настойчивые соловьиные трели, ни громкая музыка продолжающегося праздника, ни задушевные песни подвыпивших селян.

Утром его разбудил запах. Запах тянулся с первого этажа и таил в себе волшебные ароматы жареного бекона, приправ и кофе.

Привыкший к казенным харчам Чет сперва не поверил собственному носу, но запах не исчез, даже когда он резко поднялся с кровати, лишь сильнее стал и отчетливее.

Ныряльщик спустился на первый этаж, зашел в кухню. Аромат чуть не снес его с ног.

Словно пухленький продуктовый ангел, возле печи суетилась Белка. Она как раз ставила турку с кофе на подставку, сделанную из круглого древесного спила. А рядом на столе стояла тарелка с омлетом. Омлет этот являл собой зрелище просто фантастическое и пах жареным лучком и тем самым, учуянным со второго этажа, беконом. Вафля, оглушительно мурлыча, вилась около Белки, неуклюже терлась об нее, то и дело вжимая девушку в стол.

– Доброе утро, чем обязан? – поинтересовался Чет, не отводя глаз от еды.

– Доброе, – скромно потупилась незваная, а вернее присланная небесами гостья. – Я вот тут подумала, что было бы неплохо… – она не закончила фразу, но Чет суть понял и решил, что девицу послал падре.