Инкубья дочь

Где-то далеко, за полем и синей полоской леса, лежал огромный, таинственный Легендаленд, полный чудес и удивительных существ. И слышались в ночи далекие звуки его труб из оленьих рогов и улиточных валторн. И скакали по его дорогам воинственные дролли во главе со своим гордым длинноухим королем, жадные драконы прятали несметные сокровища под корнями дубов-исполинов, а по запутанным тропам бродил кентавр-экскурсовод в компании единорога и дерева, сверялся с картой, говорил на латыни и пил забродивший виноградный сок…

Дождь долго не заканчивался. Шуршал по ветхой крыше навеса, забрасывал внутрь прохладные капли, колотил неистово по глянцевым листьям волшебного цветка. Тот радовался воде, подставлял ей листья, как ладони, и все тянулся, тянулся ввысь. Новые соцветья распускались прямо на глазах, осыпалась с них искристая пыльца, падала на черную землю серебряным дождем.

Над цветком сияли поздние звезды и мелькали призрачные бантики ночных мотыльков. Месяц поблек и скатился в дымку у небесного края. Рассвет вступал в свои права. Он прорастал на востоке золотым заревом и по-хозяйски гнал ночь за границу горизонта.

Чет и Змейка расстались, когда Ланья Тишь начала просыпаться.

Инкуб Теодор вновь появился, чтобы лично проконтролировать ситуацию. Завис на фоне светлеющего неба, пронзенный первым солнечным лучом, и принялся грозить влюбленным – расходитесь, мол, по домам!

Влюбленные спорить не стали. Зачем заботливого отца лишний раз нервировать? Чет по привычке отправился в особняк Пинки-Роуз. Змейка пошла к себе.

Улегшись в постель, она долго думала, что все в их общей истории кончилось на удивление хорошо, словно в сказке: Белка получила своего ненаглядного Либерти Эя, Лиска с настоящим царевичем встретилась, а сама она, Змейка, вообще самая счастливая, потому что избежала и нежеланной свадьбы и страшной смерти. А главное, с ней рядом Чет…

Нужно было спать, но мысли про Чета гнали сон прочь. Разве уснешь после подлунной романтики спокойно?

Змейка не стала себя мучить, поднялась, накинула жилет прямо на сорочку и бесшумно прокралась мимо спящей матушки к лестнице на чердак. Там давным-давно, еще в детстве, она оборудовала себе маленькую комнатку возле крошечного окна.

Там был старинный резной столик с отломанной ножкой, которую заменял березовый чурбачок, и табуретка, укрытая куском клетчатого пледа. В глубине столика прятались Змейкины детские сокровища: конфетная жестянка с цветными стеклышками внутри, сшитая матушкой тряпичная кукла, огрызок карандаша и главная ценность – пожелтевшая тетрадь, нагло украденная из-под носа наставника во время одного из нравоучений.

В бедной тетрадке почти не осталось пустого места. Всюду пестрели корявенькие смешные картинки, изображающие в основном Лиску и Белку – как будто они бьют палкой схематичного падре Германа. Были там и стихи, и заметки, наподобие дневника. Наивные, детские записи…

Змейка вчиталась в них – кое-как разобрала – и поняла, что безумно давно не касалась ни карандаша, ни тетрадки. А ведь когда-то мечтала написать целую книгу, обязательно большую и интересную. И красивую – такую, чтобы непременно с узорными буквицами, а по буквицам чтобы дролли вприпрыжку скакали! Красота же – разве нет?

И чего же она про мечту свою забыла? Времени для важного дела не нашла: то танцевала, то зубрила, то влюблялась. А может, просто вдохновения не было? Какое же вдохновение без любви? А теперь и любовь нашлась, значит, нечего время терять…

Змейка села на табуретку, послюнявила карандаш и принялась выводить аккуратным почерком первые строки будущей книги:

«Не зная бед, мы жили в чудесном местечке под названием Ланья Тишь, но однажды туда пришла тьма. Страх поселился в наших домах, когда, заглянув в колодцы, мы обнаружили там Черную Воду. Падре Герман сказал, что мы сами навлекли на родную деревню эту напасть, ведь мы – проклятые дочери порочных матерей.

А началась эта история давным-давно, когда в наши тихие места явился инкуб и соблазнил местных красавиц. Говорят, то были жаркие ночи. Плодом страсти стали мы – инкубьи дочери. Мы выросли, и настало время расплатиться за родительские грехи.

Падре Герман говорил, что нам уже не спастись, что тьма поглотит деревню, что Сердце Тьмы, бьющееся на дне деревенского колодца – это кара! Но мы надеялись. Мы верили в Святую Церковь и ждали, когда она пришлет нам своего воина-заступника – Святого Ныряльщика. Мы не сомневались, что он придет! Примчится верхом на белом тигре – прекрасный, словно ангел, благородный, бесстрашный, сильный! Мы знали – только он способен избавить Ланью Тишь от Черной Воды и рассеять тьму. И воин света явился, а звали его – Чет Зетта…»

КОНЕЦ