Инкубья дочь

Ход все извивался. Белыми змеями тянулись из стен корни. Иногда попадались свечи, воткнутые в их петли, как в канделябры. При приближении они зажигались сами собой и гасли, стоило отдалиться на десяток шагов.

Чет никак не мог успокоиться: раздумывал и сравнивал полученную от падре Оливера информацию:

– Кстати, – решил прояснить все окончательно. – В чем Орден обвинил местного священника?

– В покушении на убийство. Хотел сбросить в колодец деву.

– Выкрутится, гад. Скажет – народ, дескать, просил. Наврет про ритуал – верил, мол, всем сердцем, что ради благого дела избавления от тьмы и все такое.

– Не должен выкрутится. Его подозревают в убийстве одного из священников Ордена – старые дела.

– Надеюсь, – удовлетворенно согласился Чет. – Похоже, грехов у него больше, чем бубенцов на шутовском колпаке. И зачем он устроил весь этот цирк с ритуалом? Славы на старости лет захотел?

Узнав, что наставника арестовали и увезли, Змейка позволила себе облегченно выдохнуть. Слишком много страха она натерпелась, пока сидела запертая в сарае падре, со скованными чарами губами. Хочешь на помощь позвать, рассказать все, а не можешь: слова не идут, кашлем в горле застревают, душат – жуть!

Подлые чары, до сих не отпускали. Очень хотелось рассказать Чету всю правду. Что умысел падре Германа вовсе не в жажде мифической славы. Все гораздо банальнее – богатство виной.

Змейка не знала, что в тот самый момент наставник рассказывал об этом дознавателю. Про то, как работал с падре Тобиасом в Ланьей Тиши и как своего коллегу, отца Трагеди, убил из-за того, что не желал закрывать межмирный проход – через него ведь стольким можно поживиться. Поэтому пристукнул и тайну сохранил на долгие годы. Сам стал наведываться незаметно на дно колодца и закидывать в Оккоров сад ведро. Подцепить им драгоценные камни выходило далеко не всегда, и вообще, их добыча оказалась нелегким делом, но падре никуда не торопился – копил себе потихоньку, складывал заветные сокровища в подвал…

Змейка из этого знала далеко не все, но очень хотела поделиться, поэтому замычала, преодолев лишившую дара речи силу.

– Ты чего? – Чет взглянул на нее непонимающе и догадался. – Тебе рот заклеили, чтобы лишние слова не вылетали?

– Умг, – раздалось в ответ.

Девушка поморщилась – горло свел неприятный спазм. Она хотела кивнуть, как-то еще намекнуть Чету, что он все верно подметил, но смогла только чуть заметно подвигать глазами.

Этого хватило. Онемевших подобным образом Чет в Ланьей Тиши встречал уже предостаточно, поэтому заклятие безмолвия смог определить безошибочно. Падре арестован и лишен силы, а, раз так, все его заклятья держатся теперь на честном слове, и снять их не представляется сложным.

– Сейчас вернем твой голосок! – успокоил Змейку, остановился и коснулся ладонью ее губ.

Свет печати приятно согрел кожу. Так солнце весной касается льда, чтобы освободить реки и ручьи. Тепло, ласково, нежно.

– Ну, теперь все говорить можешь?

– Могу. Все! – она хотела пожаловаться на падре, но подумала, что есть вещи поважнее, и спросила вкрадчиво. – Чет, скажи честно, ты в Ланью Тишь из-за меня вернулся?

Чет ответил честно, как просили:

– Не из-за тебя, а за тобой. Решил тебя в город увезти, чтобы жениха твоего с носом оставить, а тут такое дело! Пришлось в колодец прыгать и по демонским владениям разгуливать.

– Значит, за мной… – вдохновенно повторила Змейка и с тревогой поинтересовалась. – А как же сваха?

– Откупимся. У Ныряльщиков жалование хорошее, – улыбнулся Чет, сунув руку во внутренний карман плаща. – А если не хватит, то на вот, держи!

На девичью ладонь лег рубиновый лепесток волшебного цветка.

– Ух, ты! Оккорово сокровище! – Змейка восхищенно сжала сверкающий камень в руке и потянулась к Ныряльщику, чтобы поблагодарить – хотела прикоснуться губами к его щеке.

– Ты – мое демонское сокровище! – Чет крепко обнял инкубью дочку и прижал к себе.

Либерти Эй ушел далеко вперед. Заметив, что за ним никто не следует, вернулся назад, поинтересовался:

– Вы идете?

Целующаяся парочка не удостоила Эя ответом. Змейке и Чету было совершенно не до него.

Не желая нарушать чужую идиллию, Либерти деликатно повернулся к ним спиной и пошел к выходу. Он хотел поскорее выбраться из мрака на свет. Там его ждала невеста.

Эпилог

Свадьба – это весело! В особенности хорошо, когда своя собственная, с заботами, затратами и приготовлениями, еще впереди, а ты гуляешь на чужой – ешь от пуза, веселишься до упаду и танцуешь до изнеможения.

На Белкиной свадьбе Змейка плясала старательнее всех. Уже солнце село и выполз на небо месяц, а она все кружилась, разметая широким подолом лепестки былой сирени, что по традиции сыпали под ноги молодым. Сами молодые под шумок покинули веселую толпу пирующих и уединились подальше от шума и лишних глаз.

Веселье продолжалось дальше, уже без главных виновников торжества.

Когда все стали расходиться по домам, Чет выловил Змейку из яркого круга танцующих и привлек к себе.

– Голова не закружилась на месте вертеться?

– Нет, – звонко рассмеялась инкубья дочь, – для тебя ведь стараюсь, чтобы ты смотрел!