Инквизитор Светлого Мира

– Ты – маленький вонючий хорек, – сказал я ему, четко выговаривая каждое слово. – К тому же злобный, тупой и неграмотный. А это, – показал я пальцем на Демида, – господин Демид Коробов, кандидат биологических наук, естествоиспытатель. Человек ученый и уважаемый. Ты не достоин даже того, чтобы облизывать его туфли. Понял? Повтори!

Дитрих упрямо молчал.

– Прекрати, Мишка, – сказал Демид. – Ты что, перевоспитывать его решил?

– Ладно… – проворчал я и опустил ладонь, уже поднятую для очередной оплеухи. – Информацию от этого крысенка мы получили. Что дальше делать будем?

– Пойдем в деревню, – сказал Том. – Надо встретиться с крестьянами и обсудить ситуацию. Демид, ты слетай и посмотри сверху – все ли там в деревне спокойно.

– Хорошо, – сказал Демид и штопором ввинтился в голубое небо. Ловко это у него получалось – летать.

* * *

Инквизиторов, стражников и прочих представителей аппарата государственного принуждения в деревне не обнаружилось. Дитриха посадили под замок. Таким образом, пространство для агитации и пропаганды было расчищено.

Я рассчитывал, что Демид сразу же возьмет руководство в свои руки. Но пока он занимал странную выжидательную позицию, отдавая инициативу в мои руки. Честно говоря, это вполне устраивало меня. Потому что руки у меня чесались. Я жаждал решительных действий. Может быть, даже боевых.

За завтраком я обдумывал, как расшевелить местных увальней-крестьян, как объяснить им ситуацию и заставить действовать более активно. В нашу пользу, разумеется.

На митинг собрались все жители деревни – от бородатых стариков до сопливых недорослей. Стояли толпой, рассматривали с беззастенчивым любопытством трех демоников – меня, Демида и Томаса, обсуждали что-то между собой. Я думаю, что они ожидали от нас немедленных чудес. Рассчитывали, что Дема начнет летать, я – гореть, а Том – показывать фокусы с дрессированными мантикорами, жабоглавами и мясовертами. Но я был настроен весьма серьезно. Не до развлечений мне было. Я собирался нести правду в порабощенные трудовые массы. Глаголом жечь сердца людей.

Броневик, как некогда Ульянову-Ленину, мне не подкатили. Броневик остался в лесу. Поэтому я использовал в качестве трибуны большую бочку. Я взгромоздился на нее и начал свою речь.

– Граждане крестьяне! – громко крикнул я и энергично взмахнул рукой. – Свободные жители Кларвельта, угнетенные злобным эксплуататором Вальдесом! Настало время положить предел беспросветному беспределу вашего убогого существования! Ваши безмерные страдания вызывают у нас, жителей Среднего Мира, скорбь и возмущение! Мы пришли, чтобы дать вам свободу! Мы свергнем жалкую кучку негодяев и эксплуататоров и дадим власть народу! Так присоединяйтесь же к нам в пламенном порыве! Восстановим справедливость и демократию объединенными усилиями!

Я слегка скосил глаза, желая увидеть реакцию своих соратников-демоников. Демид скалился, словно присутствовал на цирковом представлении. Том скривился, будто проглотил ложку горчицы. Чего это они? Я что-то не то сказал?

– Темным векам средневекового рабства приходит конец! – продолжил я еще более энергично. – Все в ваших руках, граждане Кларвельта! Народ должен восстать и покончить со своими поработителями!..

Высокий седой старик выступил из толпы крестьян, опираясь на клюку. Он доковылял до моей бочки и остановился, глядя на меня снизу вверх.

– Это чегой-то ты так высоко забрался, милок? – прошамкал он. – Неуважительно как-то к нам, простым людям. Может, слезешь оттудова, объяснишь кое-чего нам, глупым?

Я спрыгнул с бочки. Протянул дедуле обе руки и радостно потряс его сухую костлявую кисть.

– Вы – не глупые! – воскликнул я. – Вы – малообразованные, но в этом нет вашей вины. Все исправимо! Вы – люди труда, и вас впереди – светлое будущее. Нужно только забрать у угнетателей то, что принадлежит вам по праву, и трудиться дальше на благо общественного процветания!

– Вот я и спрашиваю: чего это нам такое надо забрать? – Старикан моргал выцветшими голубыми глазками. – Может, мы чего-то не понимаем? Все у нас вроде бы на месте, ничего не пропадало.

– Ну как чего? – я замялся. – Землю вам надо забрать. Как это там… Землю отдать крестьянам, фабрики – рабочим…

– Чертов коммунист, – пробормотал Томас. – Сразу чувствуется советское воспитание. Несет всякую ахинею.

– Ты, милок, видать, издалека пришел и порядков наших не знаешь! – сказал старик, глядя на меня, как на полного идиота. – Так вот что я тебе скажу: земля наша нам принадлежит, принадлежала и принадлежать будет. И никто у нас ее отнимать не собирается.

– А Вальдес со своими инквизиторами? – пробормотал я совсем уж растерянно.

Старик засмеялся, продемонстрировав в улыбке три оставшихся желтых зуба. Ехидный смешок прокатился по толпе.

– А зачем им наша земля? – крикнул кто-то из крестьян. – Чего они с ней делать-то будут? Они ж ни сеять, ни пахать не умеют. Кто их кормить-то будет, ежели они землицу-то заберут?

– А! Вот оно что! – я наставительно поднял вверх указательный палец. – Значит, вы кормите их. А в голову вам не приходил вопрос: нужно ли их вообще кормить?