Инквизитор Светлого Мира

Шпиль я заметил еще из-за пределов крепости – он высоко поднимался над стенами. Но только войдя в пределы Цитадели, я смог оценить его грандиозность и великолепие. Тонкая высокая игла из серебра, холодно сияющего в свете звезд, устремила свое острие вверх не меньше чем на пятьдесят метров. Основание шпиля, стоящее на земле, было таким тонким, что я мог бы обхватить его руками. Каким образом такая хрупкая конструкция стояла безо всяких растяжек и не падала? Это могло быть только результатом магии. Сосредоточением магии Светлого Мира.

– Да, это магия, – услышал я сзади от себя старческий, очень знакомый голос. – Серебряный Шпиль – это стержень Кларвельта. Центральная ось, вокруг которой Светлый Мир медленно вращается. Мы видим только самый кончик этого стержня. А сам стержень уходит на многие мили под землю, и никто не знает, какова его длина. Никто, кроме Госпожи Дум.

– Флюмер! – Я повернулся к старику. – Ты жив, старина!

– Жив. – Флюмер припал к моей груди и растроганно потерся о нее бородой. Кажется, даже всхлипнул. – Шустряк! Я так благодарен тебе! Ты спас меня тогда. Спас! Ты вынес меня на собственных руках…

– Сегодня ты отплатил за все. Твои люди вынесли на руках меня. Диссиденты – это твои люди?

– Да. Мои. Я сделал их такими.

– Ты добрался-таки до своей Книги Сокровенных Мыслей?

– Да. Я смог овладеть заклинанием неслышимости. Я применил его. Сначала – для себя. А потом – и для всех этих людей. Теперь мы независимы от Госпожи.

– Ты так думаешь? Вы живете в самом городе, под носом у вашей старой карги-хозяйки и при этом считаете, что здесь можно быть свободным от нее? Овцы в загоне тоже могут считать себя независимыми – до той самой поры, пока не придет мясник, чтобы их зарезать. На этом их независимость как правило кончается.

– Наш мясник уже пришел. Пришел из вашего мира, Шустряк. Ты прав, мы ничего не сможем сделать с ним сами. Он вырежет нас всех, если нам не поможете вы – демоники. Вы поможете нам? Или вы пришли лишь за тем, что было у вас украдено, а остальное вас не волнует?

– Вот это – Демид. – Я показал на Дему Коробова, который скромно стоял в стороне, и, прищурив правый глаз, сосредоточенно изучал конструкцию шпиля. – Демид – ученый человек. Весьма умный человек, смею заметить. Он мог бы сделать очень многое для вас. Только мне кажется, что он не хочет делать ничего. Он с явным любопытством наблюдает, как ваш мир разваливается и умирает, и делает какие-то выкладки в своей голове. Может быть, он хочет написать в дальнейшем научную работу "Как погибают искусственные миры"? Увы, я – не мастер, дорогой мой Флюмер. Я – всего лишь малограмотный помощник. Мастер – это Демид. Может быть, ты поговоришь с ним? Призовешь к его совести?

– Господин Демид! – Флюмер почтительно, даже робко поклонился Демиду. – Я много слышал о вашей учености и могуществе! Девушка-оборотень говорила мне, что в вашем мире вам нет равных…

– Девушка-оборотень преувеличила мое значение, – устало сказал Дема. – Легко показывать красивые фокусы, Флюмер. Но нелегко тащить груз ответственности. Особенно если от тебя требуют постоянных чудес. Требуют того, чего ты не можешь сделать. Вера и разум – теоретически совместимые вещи, Флюмер. Но они постоянно конфликтуют между собой. Трудно найти гармоничное соотношение. Трудно создать красоту, Флюмер. Гораздо легче все изуродовать, а потом сбежать.

– Тебе есть куда сбежать, человек из большого мира, – ответил Флюмер – как ни странно, выловивший какой-то смысл в абракадабре, произнесенной Демидом. – Нам сбежать некуда. Тебе легче.

– Это ему есть куда бежать, – Демид показал пальцем на меня. – И ей тоже, – показал он на Цзян. – Я уже свое отбегал. Я подогнал себя к последней черте. Я не могу сбежать от самого себя – и это самое тяжелое. Моя исключительность не радует меня, потому что она не оставляет мне выбора. Я не имею права на ошибку. Я отвечаю за людей своего мира. Они – мои овцы. И если сотня тонких миров разрушится и сгорит в пламени, но при этом будет спасен мой собственный мир, я буду вынужден поступить именно так. Как бы при этом ни кричала от боли и ни плакала моя нежная и чувствительная душа.

– Так ты – кимвер? – воскликнул старик. Глаза его, казалось, совершенно вылезли из орбит, словно он наблюдал живьем не человека, а марсианина.

– Об этом не говорят вслух, – раздраженно произнес Демид. – Откуда ты можешь знать об этом, старик?

– Я догадался! Ты – кимвер [19], один из Первых, дух бессмертный и неприкаянный! – громким шепотом произнес Флюмер, протянув к Демиду дрожащие старческие пальцы. – Я прочитал о кимверах из Книги Сокровенных Мыслей. Я многое знаю о тебе, Демид!

Демид на глазах терял хладнокровие. На мгновение мне показалось, что сейчас он убьет бедного книжника одним ударом, не моргнув и глазом. И все же Дема справился с собой. Он всего лишь схватил Флюмера за воротник, закрутив его так, что тот едва не задохнулся. Демид подтащил волосатое ухо Флюмера вплотную к своим губам.