Инквизитор Светлого Мира

Рыжий затормозил на площади, спрыгнул со своего водительского места, стащил черные перчатки и зло шваркнул их о землю.

– Ну что, Шустряк, доволен? – сказал он едва не с рыданием в голосе. – Иди, хлебай свой супчик. Пока тепленький.

Два ряда наспех сколоченных виселиц вытянулись вдоль площади. Ни одна петля не пустовала. Не меньше пятидесяти повешенных раскачивалось под порывами внезапно усилившегося ветра. А в центре площади еще дымились десять обгоревших человеческих остовов, прикрученных проволокой к столбам.

Шесть десятков трупов… Крестьянские мужики, бабы, подростки… Детей, слава Богу, не было. Но от этого было не легче. Куда их дели – детей? Утопили как котят? Почему-то мне показалось, что задачей тех, кто побывал здесь с карательными целями, было убить ВСЕХ. Всех жителей деревни. И не просто так. Убить специально, в назидание нам. Это ужасное зрелище было подготовлено специально для нас. Об этом говорила большая надпись, сделанная на транспаранте, растянутом между столбами.

"LOS DEMONICOS, BIENVENIDO AL INFIERNO" [18], – было написано там. Написано по-испански. Никто в этом мире не знал испанского языка. Никто, кроме Вальдеса. И нас, демоников.

– Вальдес, скотина, где ты?!! – заорал я, встав в полный рост в кузове. – Я найду тебя, Вальдес!!! Я устрою тебе ад! Поджарю тебя на медленном огне!

Я сходил с ума от ярости, размахивал кулаками и брызгал слюной. Но что я мог сделать сейчас? Вальдес уходил от встречи с нами. Мы играли на его поле, и он был хозяином положения. Он отступал и готовил нам неприятные сюрпризы. Более того, готов поклясться, что именно сейчас он получал свое наибольшее наслаждение, грязный садист.

Чистый и спокойный Светлый Мир не устраивал его. Он умело изгадил этот маленький мирок. Но этого было уже недостаточно. Это стало неинтересным для него – просто гадить под себя. Теперь же, когда мы, демоники, вторглись на его территорию, можно было развязать настоящую войну. Позабавиться как следует.

Вот, наверное, для чего он украл именно Лурдес. Чтобы заполучить себе серьезных, достойных противников. И он заполучил нас. Заманил нас сюда.

– За что их убили? – бормотал совершенно ошарашенный Трюфель. – За что их повесили? За что сожгли?

– За ересь, – сказал Демид. – В своих полетах по Кларвельту я видел не меньше десятка таким вот образом уничтоженных деревень. Один раз я даже подкрался к площади и наблюдал за казнью. Всем им читался приговор. И приговор был для всех один – казнить за ересь. Ересь против Госпожи Дум.

– Что такое ересь? – завопил Йохан. – Что это за чушь такая – ересь? Ересь – это чепуха! Разве можно из-за нее убивать людей?!

– Ересь – это повод, – мрачно произнес Демид. – Это всего лишь повод. Если расист хочет убить человека, то он объясняет этот тем, что человек имеет не тот цвет кожи. Если человека хочет убить инквизитор, он объявляет человека еретиком. Доказательства в этом случае излишни. Главное – это желание убивать и возможность убивать. Если желания и возможности совпадают, инквизиторы несут смерть. Это – главная черта инквизиторов, в каком бы мире они ни существовали.

– А Госпожа Дум? Что же она? – спросил я. – Ты говорил, что Клементина Шварценберг – добрая женщина. Христианка. Она ушла из Среднего Мира, чтобы построить свое царство счастья и справедливости. Как она может допустить такое?

– Она не просто допускает. Она сама участвует в этом.

– Неправда! – Трюфель едва не набросился с кулаками на Демида. – Госпожа – она хорошая! Она не может…

– Может, – жестко сказал Демид. – Только она и может. Все уничтоженные деревни находятся в зоне ее влияния. Не догадываешься, почему?

– Не догадываюсь, – упрямо сказал Трюфель, защищаясь от очевидной, но ужасной правды. – Все ты врешь, демоник!

– Дальние крестьяне не дадут совершить такое над собой, – тихо произнес я. – Они не пойдут на виселицу смиренной толпой. Они будут сопротивляться до последнего. А эти… – я махнул рукой в сторону повешенных. – Они не могли противиться воле Госпожи Дум. Она приказала им, и они безропотно выполнили ее приказ. Я думаю, что они сами строили эти виселицы для себя.

– Ага… Ну да, конечно… – Трюфель с совершенно безумным видом полез в кузов и начал копошиться в сене, устилающем его дно. – Госпожа – плохая. Она убивает своих детей. Ест детей своих… Топит их как котят…

Он выхватил из кузова топор и набросился на Демида. Молча, с ожесточенным сопением.

Демид даже не взлетел, дабы избежать столкновения. Он лишь сделал шаг в сторону и перехватил руку Трюфеля. Миг – и Трюфель лежал на дороге, орал и бился в судорогах как эпилептик, поднимая клубы пыли. А Дема сидел на его спине и крепко держал заломленные назад руки. Подпрыгивал на брыкающемся Трюфе, как ковбой на быке во время родео.

– Проклятые демоники! – голосил Трюфель. – Осквернители Светлого Мира! Сволочи! Фашисты! Дегенераты! Я убью вас! Казню вас на электрическом стуле! Удушу в газовой камере!

– Йохан! – крикнул Демид. – У тебя есть еще один шлем?

– Да!

– Тащи его скорей сюда.