Инквизитор Светлого Мира

Вальдесу тоже хотелось так думать. Во всяком случае, он не стал рубить сплеча и объявлять Кристине о том, что он знает все о ее жизни. Он любил ее и боялся, что она может уйти от него. Он понимал, что является довольно экстравагантной личностью и отдавал должное усилиям Кристины спокойно относиться к его причудам. Вальдес вернулся к своей работе – у него было достаточно времени для того, чтобы обдумать предстоящий разговор с Кристиной.

Но разговор так и не получался. Вальдесу и Кристине нужна была большая, обстоятельная беседа двух любящих друг друга людей – может быть нелицеприятная, но откровенная, должная навести порядок в их сложных взаимоотношениях. Вместо этого происходили почти ежедневные мелкие стычки – нервные, на грани скандала. Логические аргументы напрочь вытеснялись злобными эмоциональными выкриками. И в результате то, что Вальдес затевал как попытку преподнести своей подруге нравоучение, быстро превращалось в бессмысленную свару.

Вот пример одной вечерней семейной разборки: вечером Кристина долго болтает по телефону на арабском языке. Громко, не обращая внимания на Вальдеса. Ему неприятно то, что он не может понять ни слова из ее речи, но если бы это был какой-то другой язык – к примеру, английский или французский, он не обратил бы на это особого внимания. Арабский же не просто раздражает его, а выводит из себя.

– Кристи, – спрашивает он ее, когда она наконец-то заканчивает трепаться и кладет трубку, – когда это ты так научилась болтать на этом уродском языке?

Кристина вздрагивает, слыша его голос. Она поворачивается к Вальдесу и нервозность уже светится в ее взгляде. А что он такого сказал? Любому понятно, что арабский язык отвратителен…

– Я же тебе говорила, – говорит Кристина раздраженным тоном. – Я тебе сто раз говорила, что я – специалист по арабике! Язык учу уже четвертый год. И вовсе он не уродский! Арабский – очень красивый язык. У них замечательная поэзия…

– Плевать мне на поэзию, – заявляет Вальдес. – Арабский – уродский язык. И сами арабы – отребье! Терпеть их не могу.

– И чем же они так тебе досадили? – интересуется Кристина. – Не дают тебе как следует зарабатывать?

Это уже не первый их разговор на эту тему. В университете учится много арабов и Вальдес знает, что Кристина часто и охотно общается с ними. Она, видите ли, считает, что хорошее знание арабского языка поможет ей в будущем сделать успешную карьеру. Господи, до чего ж наивны люди…

– На что ты рассчитываешь? – Вальдес язвительно усмехается. – Ты доверяешь словам своих приятелей – арабских парней? Что, мол, все они сыновья шейхов и обязательно помогут тебе устроиться в какую-нибудь крутейшую нефтяную компанию? Что ты должна удачно подстелиться под одного из них, а то и подо всех сразу, и тогда в недалеком будущем ты будешь купаться в роскоши и иметь собственный "Роллс-Ройс"? Только дурак может поверить в эти сказки. Мудехарам нельзя верить. Нет на свете более лживого народа, чем мудехары. Они считают всех, кто не арабы, людьми третьего сорта. А людям третьего сорта можно врать, как заблагорассудится…

– О чем ты говоришь?! – Кристина вскакивает на ноги, вспыхивает пунцовой розой – видать, Вальдес все-таки задел больное место. – Кто мне обещает? Под кого я стелюсь? Ты несешь полную чушь! Они хорошие люди! Они не виноваты в том, что родились арабами! Не виноваты в том, что не нравятся тебе! Я не знаю, кто тебе вообще нравится!

– Ты испанка! – наставительно произносит Вальдес и поднимает вверх указательный палец. – Ты – испанка, и должна понимать, каково твое место, и каково место жалких мудехаров. Все эти разговоры о равноценности разных народов – глупость! Мы, испанцы, когда-то завоевали половину мира и принесли истинную веру язычникам. А в это время мусульманские орды убивали христианских младенцев…

– А кто сказал тебе, что я испанка? – Кристина упрямо наклоняет голову. – Кто такие вообще испанцы? Смесь из всех народов, что прошли через эти земли за последние полторы тысячи лет. Во всех нас, южных испанцах, течет арабская кровь, и ты знаешь это прекрасно! Моя бабушка была родом из Марокко! Да, я на четверть марокканка – в старые времена, столь любимые тобой, я называлась бы мориском! И если бы мы встретились тогда с тобой, а ты, мать твою, был бы, как и мечтал, инквизитором, ты бы даже не стал со мной разговаривать…

– Замолчи! Ты не арабка! И прекрати общаться с этой мразью…

Вальдес с сомнением оглядывает Кристину – действительно, длинноватый нос, слишком смуглая кожа. Нет, все это глупости! Его любимая Кристина не может быть арабкой.

– Я – арабка! – уже визжит Кристина, готовая вцепиться ногтями в лицо Вальдеса. Я лучше буду арабкой, если ты – испанец! Ничтожество! Расист! Не трогай меня, скотина!!!

Кристина пулей вылетает из гостиной. Вальдес молча сидит, побагровев кожей лица, – сжимает и разжимает огромные кулаки, бессильные сделать что-либо в такой ситуации. Ну почему она так воспринимает каждое его слово?! Ведь он говорит ей очевидную правду, с которой нельзя спорить! Может быть, именно это так бесит ее?