Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

Смысл термина перестал быть понятным уже ближайшим потомкам. Об этом свидетельствует тщание, с которым его убирали в редакциях XVI в. Так, Николай Бассей пошел на смену названия, которое теперь звучало как Tractatvs vtilis et necessarius per viam Dialogi, de Pythonicis mulieribus («Трактат полезный и потребный, в виде диалога о женах-прорицательницах»). При этом прочие латинские обозначения для колдовства и людей, связанных с ним, редакции не подвергались.

Скорее всего, появление загадочного слова, непонятного уже ближайшим потомкам, объяснялось специфическим смыслом, который автор в него вкладывал. Смысл этот раскрывается полным названием сочинения, присутствовавшим в первых изданиях: De Laniis et Phitonicis Mulieribus Teutonice vnholden vel hexen («О ланиях и женах-прорицательницах, по-немецки [именуемых] нечестивицами либо же ведьмами»).

Очевидно, изобретение латинского неологизма было необходимо для того, чтобы передать сущность сугубо специфического явления, неизвестного классическим авторам. Смысл этого слова задавался немецкими реалиями, тогда как Молитор стремился перевести его в систему понятий, свойственную ученой культуре[371]. Преступление ведьм заключалось в maleficium, злонамеренном колдовстве, имевшем своей целью нанесение непосредственного физического вреда. В данном случае ни библейские персонажи, ни герои классической мифологии к происхождению данного понятия отношения не имели.

Lania является производным глагола lanio с устойчивым значением «разрывать, рвать на части, терзать» или же женской формой слова lanius — «мясник». Если слово использовалось в этом смысле, то lanie («ведьмы») являлись противоположностью medici, людям, на опыт которых в этом вопросе Молитор периодически (хотя зачастую со скепсисом) ссылался.

Второе устойчивое значение того же глагола — «порицать, бранить», и в этой связи представляются совершенно очевидными синонимы maledicte mulieres, incantatrices, которые в трактате использовались широко с целью охарактеризовать ведьм как тех, кто использует предосудительные речевые практики. Текст сочинения Ульриха Молитора организован как беседа трех действующих лиц: эрцгерцога Австрийского и графа Тирольского Сигизмунда Габсбурга (ему был посвящен трактат), бургомистра Констанца Конрада Шатца (Conradus Schatz, pretor mee ciuitatis / burgermaiſter zů coſtentz) и самого Ульриха Молитора.

Автор объясняет выбор формы для своего сочинения влиянием античной культуры, и решающими для него оказались соображения эстетического характера: «Ибо большинство древних ораторов полагало, что диалог привносит нечто забавное и привлекательное, посему я уменьшил предстоящее выступление в трактате по способу диалога или триалога»[372].

Этот неожиданный поворот, несущий в себе отблеск словесности Ренессанса, заставляет подозревать Молитора в намеренной стилизации, благодаря которой он просто «распределил по ролям» собственные мысли относительно злонамеренного колдовства (maleficia). Вместе с тем отдельные реплики действующих лиц, прежде всего эрцгерцога Сигизмунда, хорошо передают личные интересы и могут быть записью вопросов, некогда заданных автору князем при личном разговоре.

Сам текст диалога далеко не всегда последователен и непротиворечив — отдельные темы обсуждаются в нем подробнее, другие, наоборот, исчерпываются несколькими фразами в заключении.

«Главы настоящего трактата» (Capitula presentis tractatus/ Capitela vnd fragstuck dieses tractatus) — раздел, представляющий собой нечто среднее между планом сочинения и оглавлением, — мало соотносится с изложением материала. По всей видимости, умозрительная концепция Ульриха Молитора, которую и отражает Capitula, так и не была полностью реализована в трактате. Помимо этого, основной текст иллюстрируют шесть гравюр, посвященных преступлениям колдовства.

Ниже я помещаю таблицу соответствия содержания вопросов (questiones) основным структурным элементам сочинения.

Таблица 4

СООТВЕТСТВИЕ ОБСУЖДАЕМЫХ ВОПРОСОВ ВНУТРЕННЕЙ СТРУКТУРЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ DE LANIIS ET PITHONICIS MULIERIBUS

Ниже мы остановимся подробнее на том, как Ульрих Молитор освещает два ключевых вопроса — положения канона Episcopi о магических путешествиях и превращениях в животных, а также плотские отношения ведьм с демонами-инкубами.

Полет на шесте. Гравюра из трактата Ульриха Молитора в издании Иоганна Отмара. Рейтлинген, ок. 1489