Инквизиция и инквизиторы во Франции

Доносы разделялись на две категории. Для тех, кто с уверенностью заявлял, что кто-то из известных им персон повинен в ереси, действовало правило «доказательства вины». Если обвинение оказывалось клеветой, доносчика обвиняли в лжесвидетельстве, и за это полагалось наказание. Лжесвидетеля, например, могли выставить у позорного столба, приговорить к ношению позорных знаков на одежде, которые нашивались на спину и грудь, конфисковать его имущество или просто отправить в тюрьму на определенный срок. Доносчиков, которые лишь высказывали предположения, что кто-то повинен в ереси, если их донос не оправдывался, никак не наказывали.

Случалось, что обвинитель отказывался от своих показаний. Но инквизиция, как правило, не принимала это во внимание и следствие по доносу не прекращала. Она рассматривала подследственных еретиков как весьма изворотливых и опасных преступников и в таких случаях допускала, что их тайные пособники могли прознать о доносе и под угрозой расправы заставить доносчика отказаться от своих слов.

Были, разумеется, случаи, когда доносы подделывались — в том числе и самими инквизиторами. С такими доносами инквизиция, по понятным причинам, работала даже более тщательно, чем с доносами, поступившими от прихожан.

Как строился следственный процесс

Основные принципы уголовного розыска были заложены начальником парижской тайной полиции Эженом Франсуа Видоком только в XIX веке. Так что не стоит удивляться, что следственный процесс в современном варианте сильно отличается от следственного процесса в Средние века.

Также не следует забывать о специфике преступлений, расследуемых инквизицией. Если человек вынашивает в голове убеждения, осуждаемые доминирующей на территории религией, а также распространяет их через разговоры с другими людьми, не может идти речь, например, о вещественных доказательствах преступления; разве что только у еретика находили соответствующую литературу или религиозную атрибутику[25].

Но коль скоро ересь считалась серьезным преступлением, за которое отвечали по всей строгости, попадали в тюрьму и лишались жизни, то, разумеется, было и следствие.

С чего же оно начиналось?

Получив донос на некое лицо, инквизитор вызывал на допрос свидетелей, способных подтвердить или опровергнуть выдвинутое обвинение. Параллельно он «собирал дополнительные сведения о преступной деятельности подозреваемого и его высказываниях, направлял запросы в другие инквизиционные трибуналы на предмет выявления дополнительных улик» (И. Р. Григулевич). В этом смысле активность инквизиционного следствия ничуть не уступает современному.

Что это были за улики? В основном — свидетельства других людей, которые отличались многообразием и часто не сочетались между собой. В ход шло все, что говорилось о подозреваемом: показания членов семьи или слуг (если таковые имелись), донесения агентов инквизиции, сплетни и даже свидетельства криминальных личностей, словам которых не было доверия в светском суде. К показаниям в пользу подозреваемого, как правило, относились скептически, исходя из того, что они могут быть вызваны ненавистью к церкви и желанием помешать наказанию преступлений, совершенных против веры.

Кто-то из инквизиторов искренне полагал, что собирает улики против подозреваемых ради спасения их душ, кто-то цинично делал собственную карьеру. Но, так или иначе, инквизиторы всеми средствами поддерживали свой образ стражей веры и блюстителей чистоты человеческих помыслов и в этом весьма преуспевали.

Конечно, инквизитор не мог вести все дела в одиночку, поэтому важная роль в добыче доказательств вины еретика отводилась сотрудникам инквизиционного трибунала.

Собранный следствием материал передавался квалификаторам, которые решали, следует ли предъявлять подозреваемому обвинение в ереси. Далее, если квалификаторы выдвигали решение не в пользу подозреваемого — а так обычно и бывало, — инквизитор отдавал приказ об аресте. Нетрудно догадаться, что находящийся на жалованье у инквизитора квалификатор — даже в том случае, когда дело было шито белыми нитками, — не имел никакого желания выступать против своего начальника, который приложил столько стараний, чтобы изобличить еретика.

Но изыскания инквизитора, на основании которых делал свои выводы квалификатор, составляли только первую часть следствия. Дальнейшее следствие велось при непосредственном участии в нем подозреваемого и строилось на допросах, которые делились на две категории: обычные (словесные) и пристрастные (с применением пытки).

После ареста подозреваемого отправляли в тюрьму. Нередко у инквизиции были собственные тюрьмы, но в небольших населенных пунктах или в бедных регионах (тюрьмы инквизиции содержались на местные средства) подозреваемые в ереси содержались отдельно от других заключенных в городской тюрьме.

Задача допроса состояла не только в том, чтобы добиться от арестанта признания в ереси и выдачи своих сообщников, но и, получив его искреннее раскаяние, склонить его к примирению с католической церковью.