Инна, волшебница

- По-моему, ещё минуту назад ты торговалась, - заметила Инесса, и Найра снова закусила губу. Впрочем, она тотчас собралась.

- А теперь пусть скажет он, где взял камень! - и воительница из Акамари указала на Тха.

- О, это не тайна, - с лучезарной улыбкой отвечал кудесник Тха. Камень мне дал Бог.

- Бог? - Найра так и подскочила. - Ты хочешь сказать...

- Да, именно - Бог твоего мира, грозная Найра. Он тоже разжился камнем в Срединном мире и счел за лучшее отдать его мне. Заметь, что не тебе, Найра.

- Отдал тебе... тебе!.. - вскрикнула Найра раненным голосом, побледнела как мел и закрыла лицо рукой. - Он... отвернулся... от Акамари...

- Он хотел, Найра, - произнес уже без ядовитой любезности и скорее сочувственно кудесник Тха, - чтобы наши страны оставили раздор. Мы готовы, со своей стороны.

- Более чем разумно и своевременно, - произнес мрачный Антонин. - Вот только как нам принять камни после всего, чем их унизили?

- Но это все ж таки Солла, Антонин, - осторожно напомнил Кинн Гамм.

И совет Теи в замешательстве стал обсуждать этот вопрос, меж тем как кудесник Тха и безучастная уже ко всему Найра стоя ожидали их решения - а кудесник Тха размышлял, открыть ли ему ещё теитянам, что он не так давно освобождал Юму из плена во дворце Северина - и решил утаить это, поскольку среди всех присутствовал Мэйтир, и не мог же Тха при нем проговориться об уготованной тому ловушке.

А Мэйтир и сам стал поглядывать на него и вдруг захрипел, схватившись за грудь и указывая на кудесника Тха.

- Что с тобой, Мэйтир? - всполошились все.

- Это Тха... это он... он душит меня своим силком... - прохрипел старейший из теитянских магов, бросая на кудесника ненавидящие взгляды - и Нейа и прочие целительницы кинулись ему помогать.

- Что все это значит, кудесник Тха? - вопросил Антонин.

- Прекратите! - призывал Тха. - Вы же выпустите его! Я сейчас все объясню...

Но сделать это он не успел. Стена-зеркало вдруг тонко, но громко зазвенела, и обернувшись к ней, все с изумлением увидели, как в тот зал постыдного застолья ложной Тапатаки вошла... маг Инна. А дальше они наблюдали весь тот разгром, что произвела Инна, смерчем носясь среди толпы помраченных отражений теятян. Тем временем предоставленный себе Мэйтир упал в обморок, и Тха понял, что враг ускользнул, но был бессилен тому помешать, тем более, что он и сам отвлекся на поразительное зрелище по ту сторону зеркала.

- Надо ей как-то помочь, она же не понимает, куда попала! волновалась Дора, сострадая усилиям Инны, из теитян она была с ней особенно дружна.

- Как нам её вытащить оттуда? - пробормотал Антонин. - Мэйтир!..

Мэйтир был без сознания. А торжествующая Инесса, понявшая главное, повернулась к Найре и сказала:

- А как тебе это, Найра? Выходит, не так-то уж безнадежно и неизменяемо предопределение наших теней! По-моему, этого ты нам не предсказывала!

И все же, все понимали, что порыв Инны все-таки бессилен что-либо изменить - это требовалось сделать по _э_т_у_ сторону зловещего зеркала. Что же и как сделать, не знал никто, - как не знал и того, что произойдет в разгар этого зазеркального переполоха.

А случилось то, что в залу влетела птичка, вот та Юмина Чка, подкормленная рубином и отпущенная на волю Аглаей пять минут назад. И эта невеличка подлетела к ладони Найры, все ещё сжимающей рубин и склюнула его, издав неожиданно громкий, не по своей величине, клик. Оторвавшись от зеркала, ошеломленные теитяне следили, как Чка кружит вокруг кудесника Тха, а тот пытается закрыть от неё рубин и отмахивается рукой, но Чка, как-то молниеносно раздавшись в размерах, нависла над кудесником в виде сказочной птицы Рух, склюнула рубин вместе с цепью - Тха едва успел отодвинуть руку от жадного клюва, а затем столь же мгновенно птица пропала из виду.

Послышался треск - это внезапная трещина прорезала все зеркало, и изображение в нем изменилось: там Инна о чем-то беседовала с Антонином, но вникнуть в эту новую картину никто не успел, потому что раздался громкий-прегромкий грохот, а следом странный и тоже очень громкий клик. Теитянам не понадобилось выбегать наружу и смотреть, что случилось. В один миг небо над ними словно раскрылось, и никакой потолок или крыша не могли бы того заслонить. В этом разверстом небе появилась огромная-преогромная птица - птица-смертник, миг назад получившая из рук Туана последний рубин. Птица эта на глазах у всех низринулась вниз с кликом, что не передаваем словом и не весь вбираем слухом, потому что птица-смертник кричит так лишь однажды, когда отдает свою смерть - нипочему, ни за что, а лишь согласно своей природе и предназначению.

Торопясь из дворца на воздух, дамы и рыцари уже знали, что морок сгинул, и могли предугадывать, что они увидят. Не было ни волны на Безбрежном озере, ни двойников-теней - Тея и Тапатака представали в своей нерушимой красоте и силе. Одного только не мог предполагать Антонин - кто и с чем поднимется к нему по ступеням у входа во дворец.