Инноминаты: Медный кубок

«В нарисованных джунглях нельзя заблудиться, – пропела Руфина из темноты танцпола. – И не съест никого нарисованный зверь. Только верю я, верю я, верю, что может открыться эта белая дверь, эта белая, белая дверь10…»

Голос и манера исполнения выглядели знакомыми. Они словно навевали воспоминания. Вот только уловить что-то конкретное Семён Семёновичу не удавалось.

«Лишь вчера мне мир объятья раскрывал, лишь вчера легко леталось мне во сне. Но кто-то дверь нарисовал, вдруг мелом дверь нарисовал. Белую, белую дверь на кирпичной стене…»11 – пела Руфина, то появляясь, то растворяясь в тумане, затянувшем весь танцпол.

– Прелестно! – восторженно воскликнула пожилая дама, сидящая на эклерном диване ровно в том месте, где только что был лысоватый мужичок.

– Находите? – отозвался Фаанг. Он склонился к женщине и, приподняв её лицо за подбородок, заглянул в глаза. Семён Семёнович почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Ему никак не хотелось становиться свидетелем ещё одной отвратительной сцены пожирания.

– Напоминает фестиваль фиалок, – ответила пожилая дама, хотя сейчас она уже не казалась Семён Семёновичу такой уж и пожилой. Скорее средних лет или даже моложе. И вовсе не женщина, а мужчина. На её лице появилась окладистая борода и усы. И это чудное чудо, не обращая внимания на Фаанга, повернулось к Семён Семёновичу и приветливо так кивнуло.

– Настурция мне больше нравится, если о цветах судить. Пчёлы любят, – доверительно поведал бородач. – Я, правда, всё больше шалфей да чабрец с мятой ращу. Знатный с них мёд, да и просто полезно для здоровья. В следующем году грушу посажу. Вишня-то у меня есть, а груши нет.

– Что это? – невольно выдал Семён Семёнович, когда разговорчивый бородач превратился в девицу, которая не то что говорить, а даже смотреть в его сторону не хотела. Смерила презрительным взглядом и отвернулась.

– Сами-то как думаете? – бросил Фаанг, не прекращая попытки «наладить визуальный контакт» со странным гостем. То и дело интересуясь именем посетителя. Эх… К концу песни их набралось с добрый десяток.

– Вы ведь записываете? Зарисовываете? – слова Фаанга прошлись как обухом по голове Семён Семёновича. Он и не подумал открывать альбом для скетчей.

– Не хватало, чтобы у меня здесь ботанический сад образовался, – с нотками угрозы заметил Фаанг.

– Было бы неплохо… – только и успел сказать Семён Семёнович, как ощутил будто его тело намертво пригвоздили к дивану.

Хозяин безымянной двери пылал негодованием. Позабыв о неудобном госте, он переключился на майора. Костлявые по-птичьи пальцы плотно сомкнулись на шее Семён Семёновича. Дыша через раз, майор уставился в лицо Фаанга, но видел лишь глаза. Налитые кровью глаза. Реальность качнулась.

Семён Семёнович моргнул и едва не подпрыгнул от удивления. Перед ним стояла Оленька. Девушка лучезарно улыбалась, слегка прищурив глаза.

– Так и не поцелуешь? – спросила она без намёка на издёвку. Летнее платье из тонкой ткани казалось дымкой. Дунь, и развеется. Семён Семёнович затаил дыхание, боясь, что вместе с одеянием исчезнет и Оленька.

– Тогда я… – девушка наклонилась к лицу майора. Тёплый ветерок пробежался по его щеке и шее. Сердце в груди Семён Семёновича защемило. Стало плевать на разницу в возрасте, на мнение окружающих и прочую ерунду. Оленька любила его, и это сейчас самое главное!

Он притянул девушку за руки и, с нежностью обнял, прижав к груди. Запах цветочного шампуня ударил в нос, смешиваясь с ароматом душистого мыла. Семён Семёнович сквозь одежду чувствовал тепло женского тела, обладать которым так желал сейчас. Все мысли слились в одну: «тебя одну хочу!».

Оглушительное воронье карканье ворвалось в идиллию, и она рассыпалась. Больше не было залитой солнцем Оленьки в летнем платье. Как не было ощущения парящей в воздухе влюблённости. С озадаченным лицом напротив Семён Семёновича в кресле из чизкейков сидел Фаанг. На его коленях, плечах и даже голове сидели белые птицы. Они галдели на разные голоса, то и дело выкрикивая имена.

– Вы не в меру беспечны Семён Семёныч. Полагаете, что заключённое между нами соглашение – это шутка? Будьте серьёзней, – отчитал майора Фаанг. – Алист запомнил все имена, которыми представлялся наш гость. Вам остаётся найти то, что их объединяет и принести искомую вещь.

– Какую именно? – переспросил Семён Семёнович, едва отойдя от морока.

– Поймёте, как только найдёте, – небрежно бросил Фаанг. Казалось, хозяин двери потерял интерес к собеседнику.

– А гость? – брякнув бессмысленный вопрос, Семён Семёнович перевёл взгляд на другой край дивана. Там уже никого не было.

– Полагаю, – Фаанг задумался, а после выдал: – Мужчина. Ищите мужчину.

Только сейчас Семён Семёнович заметил, растущее в зале дерево. Его крона не походила ни на одно знакомое растение. Бугристые серые штуковины, сплошь усеянные шипами, покрывала жёсткая паутина. В метре от пола в широком стволе зияла дырища и немного дымилась. В ней, свесив ноги, сидела Руфина, устало напевая мотив про червону руту себе под нос.

– Поторапливайтесь! – прикрикнув на майора, Фаанг защёлкал пальцами…