Инобытие: жизнь по ту сторону смерти

Не секрет, что большинство людей весьма агрессивно отвергают саму мысль о подготовке к смерти. “Кто придумал эту чушь, — говорят они, — призывать нас жить с мыслью о смерти и, более того, как-то готовиться к ней?” В молодости эта идея кажется особенно абсурдной. Но и тогда древняя заповедь “Memento mori” (помни о смерти) зачастую оставляет интуитивное ощущение некой неосознанной истины, мимо которой мы, замотанные текущими делами, суетно и бездумно проходим. К сожалению, эти интуитивные проблески быстро угасают, сохраняется лишь живучий предрассудок, утверждающий, что “ощущение смерти за плечами” годится разве только на то, чтобы еще более ухудшить качество нашей и без того непростой жизни.

Последняя установка, конечно же, совершенно неверна, однако она все-таки находит своих сторонников, преимущественно в западной культуре. В философии же и традициях Востока сама тема смерти и подготовки к ней вообще не является дискуссионной.

“На Востоке, — писал великий йог Рамчарака (2006), — встречаешь много людей, высокоразвитых психически, для которых феномен “той стороны” кажется столь же простым, как феномены на “этой стороне”, столь же понятным, как обычная житейская среда. Для восточных людей “та сторона” не представляет собой неизвестное море; они так же хорошо знакомы с его течениями, глубиной, островами и всякими особенностями, как западный моряк знаком с Атлантическим океаном. К тому же всякий развитой восточный человек знает, что феномен “той стороны” может быть проверен всяким, кто согласен потратить время и старания на развитие тех высших чувств, которыми потенциально обладают все люди”.

В теме подготовки к смерти бесчисленное множество граней. Об одной из них, наиболее простой и понятной для восприятия, трогательно и проникновенно написал Паоло Куэльо в своей повести “Вероника хочет умереть”.

— Сколько мне еще осталось? — повторила Вероника, пока с нею возилась медсестра.

— Сутки. Двадцать четыре часа. Может быть, меньше.

Она опустила глаза и закусила губу. Но сохранила самообладание.

— Тогда я хочу попросить вот о чем. Во-первых, дайте мне какое-нибудь лекарство, сделайте какой-нибудь укол — что угодно, но только чтобы я не засыпала, чтобы я использовала каждую оставшуюся мне минуту. Меня сильно клонит в сон, но я хочу не спать, мне нужно успеть сделать многое — то, что я всегда откладывала на потом, думая, что буду жить вечно, и к чему утратила интерес, когда пришла к выводу, что жить не стоит.

— Во-вторых, я хочу выйти отсюда, чтобы умереть там, на воле. Я должна подняться к Люблянскому замку, который так и не удосужилась рассмотреть вблизи. Я должна поговорить с одной женщиной, которая зимой продает каштаны, а весной цветы. Сколько раз мы виделись, но я ни разу не спросила, как ей живется. Хочу прогуляться по морозу без куртки и почувствовать пронизывающий холод — я всегда куталась, боялась простудиться.

Короче, я хочу ощутить таяние снежинок на своем лице, улыбаться мужчинам, которые мне нравятся, с удовольствием соглашусь, если кто-нибудь предложит выпить по чашке кофе. Я должна поцеловать маму, сказать, что люблю ее, выплакаться у нее на груди, не стыдясь своих чувств, которые раньше скрывала. Может быть, я зайду в церковь взглянуть на те иконы, которые никогда ничего мне не говорили, зато теперь что-нибудь скажут. Если какой-нибудь понравившийся мне мужчина пригласит меня в ночной клуб, я с ним протанцую всю ночь напролет. Потом пойду с ним в постель — но не так, как прежде с другими — то с деланным безразличием, то с деланной страстью. Я хочу отдаться мужчине, городу, жизни — и, наконец, смерти”.

Приведенный отрывок говорит о глубокой иронии человеческого существования, когда только лишь после тяжкой болезни или при близости смерти мы осознаем истинную цену и красоту подаренной нам жизни и понимаем, сколько возможностей сделать ее более достойной и счастливой мы упустили. К сожалению, для того чтобы воспользоваться этим новым знанием, у нас зачастую не остается времени, возможностей и сил.

Подготовка к смерти и умиранию, конечно же, не ограничивается только осознанием неповторимости каждого момента жизни. Спектр проблем здесь неизмеримо шире.

В древние времена пифагорейские школы, египетские посвященные, последователи герметизма, йоги и других эзотерических доктрин буквально учили своих учеников умирать. В современной культуре на Западе эта сторона просвещения была почти полностью разрушена материалистическим мировоззрением. Правда, сейчас она начинает постепенно возрождаться.

Рам Дасс (Ричард Алперт)[5] много лет проработавший с умирающими, в своей книге “Все еще здесь” (2006) писал, что большинство его пациентов, находясь в терминальной[6] стадии болезни, задаются тремя основными вопросами:

— Что делать в процессе умирания?

— Что произойдет в момент кончины?

— Что ждет меня после смерти?