Читаем Иное состояние (СИ) полностью

Запомни, Наташа среди нас, прежде всего, продукт научного изучения разных стихийных явлений и вероятных потенций и сама светоч философского подхода к различным масштабным вопросам, и затем лишь уже, да и то лишь в каком-то отношении, воображаемый тобой в иные горячие минутки кусок мяса, некий оковалок, обычное, как это в заводе у прочих, изделие производительных сил природы. Но продолжим. Я прокрался к освещенному окошечку, и тут Наташа как раз вошла в комнату, по своему обыкновению степенно и важно, а откуда-то сбоку тихонько вполз сгорбленный, как бы прибитый горем и нуждой Флорькин. Я едва сдержал крик, вопль, звериный рык. Флорькин был бледен, и капельки пота гадко скатывались на кончик его утрированно громоздкого носа.

- Тихон сказал, - заговорил этот проныра слабым, дребезжащим голоском, - Тихон распорядился, чтобы я, если что... а то я, сама видишь, болен и едва держусь на ногах... так чтоб я просился к тебе на ночлег. Так Тихон счел нужным порешить. Я и прошусь. Уйду на рассвете. Я все понимаю, ты не думай, я соображаю, что болен, почти уже потерял всякий разум. Так и вижу себя в облезлой шапке, в ободранном тулупе. А все из-за непомерного рвения, да... но не всем же Ломоносовыми быть, не всякий дойдет... И вы оба тоже со мной не лучшим образом обошлись.

Выхожу я часто на большую дорогу, рассказывал он невозмутимо смотревшей на него девушке, выхожу в старомодном ветхом шушуне. Это, Наташа, тягостная бредь, но под ее прикрытием я недосягаем для болезни в наивысшей форме ее развития, - так он говорил.

- Это нужно пояснить. Я болен, но не вполне, не окончательно. Это пока еще всего лишь не очень вещественное горе от ума, заболевание не самое страшное. Может, слыхала, что я борюсь, сражаюсь, не складываю оружие, придуманное Небыткиным? Эх, Наташка, ты прямо кровь с молоком. Чем занимаешься нынче?

- Чем? - Она холодно усмехнулась. - Да отбиваюсь от непрошенных женихов. А что? Убьешь?

- Стало быть, ты вроде верной Пенелопы. Одиссей ее не убил, с чего бы мне действовать иначе? Да и не муж я тебе пока. Женихов гони, а своих не выдавай. Партизана Флорькина врагу не выдай, и родина не забудет тебя, вознаградит.

- Ты голоден? - спросила Наташа, пожелав переменить тему.

- Как волк.

Сели за стол. Уминая картошку, самозваный партизан Флорькин болтал без умолку:

- Откуда продукт? От женихов? Ясно! Ну, ничего... Жить-то надо. Вы меня в свой круг не приняли, побрезговали мной, но я дела не оставил и полномочия не сдал, я, как уже сказано, партизаню. Вы, может, скажете, что это самодеятельность, но как же без инициативы, даже если вы отвергаете? А ну как меня сам Небыткин послал? Явился во сне да приказал: ступай, Флорькин!.. Вот я и хожу среди людей, прислушиваюсь, глядишь, кто сгодится в адепты. Сам вербовать, ясное дело, не посмею. Распознав предположительного, вам отрапортую, а вы тогда экзаменуйте. Подворачиваются все больше чудаки, которые сначала не знают, что со мной сделать: надавать по башке или поговорить по душам. А души-то той - кот наплакал. Вот какие дела... Воюю помаленьку. То да се. Навожу справки о мужчинках, о бабенках, припечет, наступит кто на горло или приглянется - передам по назначению, иначе сказать, в ваши руки, чтобы дальше уже вы судили и рядили. Отсиживаться не собираюсь. Могу для зачина выдать Петю с Розохватовым, они, обрядившись цыплятками, хотели пустить меня под откос, но я пошел на прямую расправу, и они у меня света белого невзвидели. Я, Наташа, не прочь пуститься во все тяжкие, а случится, тогда уже меня никто не остановит. Тихон, чтоб отделаться, говорит, ты, мол, не суетись, пока не время, погодить надо... Тихон, мне кажется, слишком много колбасы ест, он и на сало налегает, вот тебе и угроза, что он с годами размордеет, заплывет жиром и станет свинья свиньей. Мне подобное не грозит, я сохраню душевные тонкости, а поверх аскетизма следы былой красоты. Но ждать чего-то, как Тихон советует, я не желаю. Люби меня, люби, Наташа! Послушай, Наташа, давай поиграем.

- Во что? - спросила девушка.

- Например, в прятки. Ты спрячешься под одеялом, а я тебя найду.

Наташа досадливо поморщилась:

- Оставь эти глупые выдумки и затеи.

- Открой, Наташа, открой сердце! - вдруг взвыл насытившийся, с отвращением оттолкнувший от себя тарелку гость. - Мне, Флорькину, открой. Открывай! Поверишь ли, полюбил с первого взгляда, а и не предполагал ведь ничего подобного. Я теперь не смогу нигде и никак уснуть, буду думать о тебе, ворочаться с боку на бок, начну писать бездарные стихи... Войди в мое положение, родная. Каково мне, когда кругом одни глупые рожи, а душа просит любви? Я сегодня дик, неукротим. Я к тебе пришел. Я тебя люблю. Я все скажу. А ты уйди, - бросил он, заметив меня, приникшего к окну.

- Но ты не в себе, и я не могу допустить, чтобы ты дурно обошелся... - возразил я, - или вообще как скунс в Америке...

Самообладание я постарался сохранить, хотя и смущало сильно, что он меня раскрыл и Наташе теперь известно мое соглядатайство; впрочем, какое, к черту, самообладание, если я чувствовал: быть беде.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже