Иное утро

К двадцати одному году сон участился. Тогда я переживал не самые лучшие свои годы, и, быть может, моя психика пыталась сбежать в забвение холодной глади, но всякий раз просыпаясь я чувствовал этот холод на своем теле. Хотя раньше такого не было. И меня начало это пугать. Не сильно. Просто в душе зародилась какая-то неизвестная мне тревога, чувство чего-то лишенного, будто бы я забыл что-то очень важное. Как тогда когда думаешь что забыл телефон дома. Вроде бы не страшно и через минуту-две ты найдешь его у себя в рюкзаке или заднем кармане джинс, но сам тот пик какого-то неизведанного тебе, и иррационального страха, или тревоги, поселяется в самом сердце. И вот вроде бы ты понимаешь головой что вот если потерял телефон – то его уже не найти в этом городе; или если ты забыл его дома – то попросту забудь и о тревоге, но возможно ли это?

А сон продолжал и продолжал учащаться. Наступил момент, где-то в августе-сентябре, что он снился каждую ночь и каждый неровный отдых днем. Закрывая глаза я видел безграничную гладь океана, и, пустую лодку мирно покачивающуюся на волнах. Странно что я так долго с ним живу, а так и не замечал что в лодке то никого и нет, то есть, физически нет. Я почему-то ощущаю себя там и знаю что это именно я гребу веслами, но… Но в те моменты коротких снов я вижу лодку как-бы с другой стороны, со внешней, будто бы я стою на воде и смотрю на нее со стороны.

Это изменение начало меня пугать уже по серьезному. Мой сон, мои мысли, то с чем я прожил всю свою жизнь, изменились неподвластно мне и отчужденно от меня. Если в моей жизни все было наперекосяк плохо и лишь изредка хорошо, то этот сон, как бы он меня не пугал, был той стабильностью при которой я, проснувшись, мог сказать что я это я, а не кто-то другой. А теперь…

В октябре, тем не менее, сон мой стабилизировался и одновременно разрушился до бессонницы с периодами в три часа. Океан пропал. Как только он начинался меня выбрасывало в темную реальность моей комунальной комнатушки, а через полчаса блужданий и пару выкуренных сигарет я возвращался к кровати. И вновь просыпался через три часа. Жизнь полностью пошла под откос.

Я хотел лишь знать почему этот сон со мной всю жизнь, а получил жизнь без этого сна.

В то время я работал в торговом центре кассиром обувного магазина и в мои обязанности входила работа с клиентом, его правильная, и главное выгодная магазину, консультация. Мне стоило было втюхивать ненужное и тут я получил первое предупреждение когда засиделся за стойкой и не проверил нерадивого клиента который украл один дорогой ботинок. Зачем ему нужен был один? Я до сих пор и понятия не имею.

Мне стоило было крепче сжимать руки и тут я получил второй выговор и штраф на зарплату из-за того что опрокинул, и разбил, целую полку и витрину из стекла. А уволили меня через три дня после этого.

Мне стоило было принять товар, расписаться в накладной, позвонить начальнику и собрать некоторые дешевые кроссовки. И я не выполнил ни одного из этих пунктов. Я просто принял на тележке огромные картонные коробки и сразу-же начал собирать ширпотреб. Прошло пять минут – ничего, прошло десять – все так же тишина и никого близко, а вот на тридцатой минуте меня засек начальник. Я спал свои три часа в куче вонючей дешевой резиной и клеем обуви с порванной напрочь туфлей на груди. Когда мне за это предъявляли то я и вспомнить не мог как вообще вышел тогда на работу, как проснулся, как оделся, как съел завтрак и как порвал эту злосчастную туфлю на синей шнуровке. Начальник поставил ее передо мной на стол и отчитывал на протяжении еще одного получаса, а я все смотрел на нее и не мог понять как такое произошло.

Вернувшись домой все чего я хотел это поспать, и меня абсолютно не волновало отсутствие работы и дальнейших возможностей для жизни. Я просто хотел нормально поспать и увидеть тот сон.

Откинув туфлю в угол к холодильнику я снял свою обувь, вяло прошагал в комнату, грохнулся плашмя на твердый диван и сразу же отрубился.

Не помню плакал ли я тогда, но проснувшись, обнаружил себя в поту и на мокрой подушке. Достал телефон из кармана и посмотрел на часы. Прошло ровно три часа с момента моего возвращения домой. И вот тогда я разрыдался как какая-то маленькая девочка.

Все было плохо, все было ужасно и самое скверное что я ни с кем не мог этим поделиться. Не потому что у меня не было друзей, а потому что я попросту не хотел нагружать их своими проблемами, а они бы не смогли бы мне помочь, максимум найти новую работу или дать денег в долг на первое время. Только вот “первое время” было сейчас, и на протяжении последнего месяца только и было “первое время”. Единственная мысль которая пришла мне в полусонном бреду это обратиться к психиатру, и попросить, или уже умолять, выписать снотворное. Я к такому плохо отношусь, человек есть человек и какой-то сон это наша стандартная и самая вшитая в нас функция, что если вот-вот еще немного подождать и все само исправиться. Я думал что мне попросту надо это перетерпеть. Как простуду или ранку в детстве.

Но терпеть я уже не мог.