Иное утро

– Под… подожди, – сказал он хрипя и кашляя. – Год как от полиции не бегал, а мы тут марафоним.

А вот Тимия не бегала со времен школы. Если правильно питаться, делать утреннюю зарядку и хоть как-то разминаться на рабочем месте, то глупые пробежки в эру повсеместного наблюдения не понадобятся. Ее тело изнывало от боли, а пальто было насквозь пропиталось потом.

– Я сейчас умру… – сказала она.

– Не, давай потом, а?

Они оба улыбнулись и Тимия увидела за спиной Арфо новую угрозу.

– Сзади… – сказала она дрожащим голосом.

Квадратноголовый младенец высотой в четыре метра сосал свой большой палец. Его голова, что занимала ¾ от всего тела, хоть и была несоизмерима к туловищу, но держалось ровно по осанке, как военные в Китае. Сосало палец и маленькими черными глазками-пуговками с серым отблеском серого неба смотрело на них.

– Я не видел, – сказал Арфо и попятился назад.

– Молотова? – сказала Тимия тоже подвигаясь назад.

Не успел он ответить как сзади послышался привычный шипящий звук бородонога. Арфо упал на одно колено и принялся судорожно рыскать в рюкзаке. Одна еще бутылка была, должна была быть, по всем несложным математическим подсчетам была, но в такой панике его голова и его руки не слушались.

Младенец достал палец изо рта и зарычал, подобно своему младшему брату, шипящим телевизором. Тимия и Арфо оказались в западне.

– Есть! – крикнул парень и вытащил на свет бутылку с тряпкой внутри.

– Бросай! – Тимия подошла вплотную к Арфо. – Бросай!

Арфо чиркнул зажигалкой один только раз и весь несложный механизм импровизированного оружия перешел в действие.

– Сдохни! – крикнул он и бросил бутылку в витрину обувного магазина. Завыла сирена. – Что?

Он обернулся и увидел только привычные глазу, самые обыкновенные, где-то грязноватые, а некоторые зашторенные, окна жилых домов. – Что? – сказал он опять и ответом прослужил гудок легкового автомобиля чуть его не сбившего.

Витрина магазина озарялась яркими всполохами огня освещая эту зимнюю ночь.

Ч2.

Он пришел домой в четвертом часу ночи. Сырой, замерзший и полностью обессилевший от очередной пробежки от места своего капиталистического терроризма. Закрыв дверь на два замка он скинул портфель и рванул к розетке зарядить телефон.

Она купила у него картину, должны остаться хоть какие-то контакты. Он записывал всех, но в свою книжку-блокнотик с стикером лягушки на бренде, но там только имена и сумма полученная с них. Должны быть еще сведения, но они только в телефоне как назло разрядившимся.

Он не раздевался и прислонившись головой к стенке каждую секунду зажимал кнопку включения. После пяти минут неустанных попыток телефон подал признаки жизни назойливым звуком.

И как только он открыл директ инстаграма то сразу понял, и вспомнил, свою ошибку – все продажи и переговоры вела Таня. Даже на той выставке он лишь парой фраз обмолвился с Тимией, а саму картину передал своей девушке потому что был занят созданием новой.

Он открыл список контактов и пролистал до буквы “Т”.

Четыре часа ночи, она не ответит и она скорей всего с Вадимом, а он еще тот любитель засунуть нос в чужой телефон – поднимет он, это 100%.

Осознание своей ошибки и возможности ее решения ударили по его усталости.

Ч3.

И опять этот злосчастный сон который он не видел с начала выпуска из приюта.

Ему опять два года, почти что три без трех месяцев, и он был дома. Арфо не помнит точную планировку квартиры или цвет обоев, но помнит что там было тепло, и что он беззаботно играл разноцветными кубиками. Ставил красный к малиновому, синий к голубому, а на верх башенки-радуги воздвигал памятник зеленым пластмассовым солдатиком. Солдатик был искусан и уже без ружья и вменяемого лица, но маленького Арфо это не волновало, для него эта игрушка была самой любимой, и, немало важно знать, важной по значению. Для него он был защитником, и радостно улюлукая игрушка превращалась в человека реального.

– Не время для слез, солдат! – сказала игрушка с башни. – Живо встать!

На тоненьких ножках он поднялся и неумело отдал честь чутка покачиваясь из стороны в сторону, а потом рассмеялся и упал обратно.

– Доложить обстановку, рядовой!

– Мама ушла с дядей. Я хочу есть.

Солдатик спрыгнул с своего места и ухватился своими маленькими обгрызанными ручками за палец мальца.

– За мной, солдат!

Все что отчетливо было видно в этом сне, и чего, касаться он не хотел, то что было знаком его кошмаров и предвестником отвратительного начала дня – это была плита. Большая, раза в два больше Арфо, грязная от жира и холодная на ощупь она была самым ярким его воспоминанием.

– Открыть затворы!

И после того как дверца духового шкафа открывалась на этом всегда и все заканчивалось. Хотя, иногда, разум все таки хотел продолжить картинку. Один раз оттуда вылезли волки, в другой раз плита проглотила его живьем. Но всегда они были как-бы “нарисованными” от руки. Они не были реальны, а реальность ускользала подобна воде в сотейнике. Что-то там его пугало и обычно он просыпался до начала “рисунков”. Прошли годы, десятилетия, Арфо исполнилось двадцать, а сон все был сном с солдатиком.