Иное утро

– Тимия? Тимия, это ты? – Арфо был взволнован как никогда.

– Да, а кто…

– Это Арфо, ты жи…

– Арфо! Госпади! Ты жив!

Парень немного осел. Это был его вопрос адресованный ей, но не как не в обратную сторону.

– Да, но…

– Говори адрес, я закажу такси и подъеду.

– Пересечение третей и двенадцатой улицы шестого района.

– Шестой… А дом случаем не 11?

– Да, он.

Тимия помедлила с ответом. Тот дом в котором живет Арфо славиться своими маргинальными личностями. Там живут наркоманы, алкоголики, всякие извращенцы и куча, просто огромная куча сумасшедших старух. А сам дом был построен еще семьдесят лет назад, и кажется, с тех пор его толком не ремонтировали. Весь шестой район состоит из таких “муравейников”, это злачный и крайне неприветливый к чужакам район, а количество банд и группировок в переулках и подворотнях тех мест зашкаливает. Правительство, а в частности – полиция, старается обходить стороной те места. Впрочем в данный момент это только на руку Арфо.

– Хорошо, скоро буду. Как буду подъезжать еще раз позвоню Это же твой номер?

– Да мой. И не провались пока едешь.

– Провались?

– Ну надо же как то называть наши… путешествия.

– Хорошо. Ты тоже.

Ч4.

Они бежали по широкой улице от ногобородого существа, пробежали четыре квартала и когда поняли что он окончательно от них отстал – остановились. Арфо держался за ноги и старался не выкашлять свои легкие на асфальт.

– Под… подожди, – сказал он хрипя и кашляя. – Год как от полиции не бегал, а мы тут марафоним.

Ноги Тимии тоже отказывались сделать еще хоть один шаг. Пусть все монстры мира напрыгнут на нее и сожрут – плевать, она более не сделает ни единого шага. Страх и адреналин хорошие инстинктивные помощники, но даже у них как для тела есть свои ограничения. А тело Тимми не обладает хоть какими-то экстраординарными запасами энергии. Она инженер, ученый, деятель умственной работы, а не как не олимпийский бегун.

– Надо передохнуть. Я не вижу и не слы… – и тут Тимия обратила внимание на Арфо. – Ты чего?

Парень стоял с откинутой назад головой, открытым ртом и глазами вывернутыми белками.

Вдалеке прозвучал оглушительный вой, будто несколько тысяч волков со львами в один голос зарычали, завыли и замурчали, а после накинулись друг на друга и отдались печали рыданий. Злоба, грусть и тоска разошлась дребезжащим эхом между серых домов, прошлась вибрацией по асфальту и оглушила Тимию. Она упала на колени и закрывала как только могла свои уши, но ее тоненькие ручки из обычного человеческого мяса на обычных человеческих костях, и с самой обыкновенной кожей, не могли сдержать этот рев мира. Грудь сдавливало, зубы начали болеть, а в глазах появилась рябь. Ни мысли, ни идеи не могли формироваться в ее голове, но одно было понятно: мир заставит ее ползти, раз она больше не может бежать. Ясная, строгая, прямая мысль и идея ворвались в ее голову с этих оглушительным ревом.

Тимия постаралась хоть немного подовинуться к Арфо, но тот уже залез в рюкзак.

– Ар…

Парень достал коктейль Молотова, вытащил тряпку и прислонился к горлышку губами.

– Арфо… – постаралась возвать Тимия, но тот бы не услышал ее даже криком.

И она сделала то что делает каждый человек каждый свой день, каждую минуту и раз в несколько секунд – она моргнула.

Ч5.

Нас не пугает страх смерти – нас пугает страх неизвестности. С начала времени человечества как самоосмысляемого существа люди боялись того что находится за гранью их “привычной” жизни. Мы создали ритуалы дабы хотя бы немного уменьшить этот страх. Переходя на красный свет светофора человек верит что его не собьет машина и отказывается от мяса – не зная что его, в конечном счете, убьет рак. Все это маленькие ритуалы от которых, казалось бы, в нашем индустриальном и развитом времени отказались, однако это не так. Ритуалы просто переместились в более социально незаметный пласт. Мы все так же верим что завтра откроем глаза, что завтра солнце встанет из-за горизонта, и что жизнь наша будет течь своим чередом до той грани, пока…

Пока не перейдем черту жизни. И тут появляется множество религий и ответвлений от них. Религия это сконцентрированная и упорядоченная вера. Всякий кто ищет ответа что же будет “там” находит толстую книжку и людей в черных одеяниях объясняющих что “на самом деле” будет там. И нет, они там не были и не видели, но верят. И ты тоже начинаешь верить, потому что обратного не доказать.

А верить в пустоту тоже не хочеться. Какой смысл делать что либо в жизни если после нее все это будет напрасным? Мы в корне своей человечности – бесчеловечны. И эгоистичны. Сколько бы написано трудов о достижении неким лирическим героем бессмертия? А сколько средств нынешняя фармацевтика получает? Мы хотим прожить дольше, мы хотим оставить “след” в истории, хотим быть хоть кем-то. Но пустота ждущая за чертой думает иначе.