Иногда Карлсоны возвращаются

Кривосудие возобладало над правосудием. Андрея Мащенко осудили на двадцать лет. Игорь Кулаков, получивший в полное свое распоряжение фирму «Нейтрон», переехал в Москву, не дожидаясь окончания процесса. Там он женился, у него родился сын Степан, который сейчас похищен…

Теперь Алексей Петрович точно знал, кого должна искать «Глория». Он не сомневался, что на его запрос в Главное управление исполнения наказаний о том, освободили ли Андрея Викторовича Мащенко досрочно, поступит положительный ответ. Но собственное желание докопаться до истины продолжало гнать его по следам давнего убийства. Он хотел узнать, что случилось со всеми, кто пировал в гостях у Андрея Мащенко в роковой вечер

7 ноября.

Менеджер по работе с персоналом Олег Королев продолжает трудиться в «Нейтроне». Инженер Михаил Сафиулин пять лет спустя уволился, работает на заводе высокоточной аппаратуры. А вот Биренбойм… главный бухгалтер Эдуард Аронович Биренбойм через год после описанных событий повесился у себя в квартире. Он не оставил предсмертной записки, но самоубийство сомнений не вызвало…

Повесился? Или повесили? Слепая размытая фотография человека, который, склонив голову, висит в коридоре на трубе газового отопления – точнее, почти стоит, касаясь вытянутыми носками пола – не позволяла вынести собственное суждение на этот счет. А местное правосудие что-то слишком безапелляционно назначает убийц и самоубийц, чтобы ему можно было доверять. Во всяком случае, даже если Игорь Кулаков не вешал Эдуарда Биренбойма, след он за собой в провинции оставил длинный и дурно пахнущий. А еще в политику рвется… Ну ловкач!

Если бы речь шла о спасении такого типа, как Кулаков-старший, Алексей Петрович, честно признаться, из шкуры вон не лез бы. Но при чем тут Степан? Мальчику еще не исполнилось двенадцати лет, он не должен расплачиваться за отцовские преступления. А сейчас Степа находится в руках Андрея Мащенко. Андрей должен быть озлоблен гибелью любимой женщины и тем, что его осудили безвинно; он успел набраться в тюрьме уголовной жестокости… Следовательно, он может сделать с сыном своего заклятого врага все, что угодно.

Все, что угодно.

Личное дело Кирилла Легейдо. Сентиментальный финансист

Леонида Савельева в рекламном агентстве «Гаррисон Райт» считали сухарем, лишенным всех чувств, за исключением финансового чутья. В финансах он разбирался отлично. Ходили слухи – и небезосновательные – что если бы не этот худощавый молодой человек, которого очки в тонкой оправе и суховатая, чуть высокомерная манера держаться делали старше, «Гаррисон Райт» вместе со своим чересчур эксцентричным гендиректором вылетело бы в трубу. Собственно, потому его и пытались переманить другие агентства. Переманивали в то время, когда Кирилл Легейдо был еще жив… а после его гибели – тем более.

Вот хотя бы этот напористый и несокрушимый Стас… Крутое агентство возглавляет, нечего сказать! Тотчас после смерти Легейдо назначил Савельеву деловую встречу в ресторане «Фазан», где его каждый официант знает и почтительно зовет Станиславом Павловичем. Для того, кто знает, что в «Фазане» постоянно тусуются видные рекламщики, такое обращение само по себе о многом говорит.

Леня чувствовал себя не в своей тарелке, и совсем не потому, что он не привык к посещению таких шикарных мест. Хотя он из бедной семьи и потребности у него скромные, но в «Фазане» бывать приходилось неоднократно, и в одиночку, и в компаниях… На самом деле, он чувствовал себя не в своей тарелке потому, что должен был сказать:

– Стас… пойми… не могу я сейчас уйти. Все без меня развалится…

– Лень, и ты пойми, – деловито бросил тогда Стас. – На исполнительного директора московского филиала, да еще и с пакетом акций, да с такими перспективами… Я, конечно, попробую это место для тебя подержать, но…

– Стас, спасибо. Но держать место – только лишняя головная боль тебе.

– Такие люди, как ты, на дороге не валяются. – В скупых на похвалу устах Стаса эти слова звучали, как высшее признание достоинства. – Если уж решил переходить…

– Я решил, когда Кирилл был жив. Стас, я очень ценю твое предложение. И мне жаль терять такую перспективу. Но Легейдо на меня всегда рассчитывал. И ребята тоже. Не брошу я их…