Иногда полезно иметь плохую память

Она посидела секунду, не отнимая рук от лица. Потом отняла их и с изумлением посмотрела на него. Молодой, холеный, красивый парень в дорогом белом пиджаке сидел перед ней на корточках и признавался ей в любви на второй вечер после знакомства. Парень смотрел на нее серьезно и был, судя по всему, в здравом уме, так что сомневаться в его словах не приходилось. Но тогда ей приходилось сомневаться в собственном рассудке.

— Женя, — с расстановкой сказала она, — посмотри на меня, посмотри очень внимательно.

— Я только и делаю, что смотрю на тебя, начиная с первой минуты, как только увидел.

— Да? И что же ты видишь?

— Девушку, которую я люблю! Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, мой милый, такие принцы, как ты, не влюбляются в таких девушек, как я.

— Какой я принц?..

— Принц, принц… — Она закурила, с наслаждением затянувшись сигаретой, и почувствовала себя почти в норме. — Сам подумай, кто ты, а кто я?

— Кто я, ты уже знаешь. Ничтожество, если ты это хотела сказать.

— Ну к чему такая самокритика. — Она жестом остановила его. — У тебя прекрасное прошлое, чудесное настоящее и замечательное будущее.

— Ты так думаешь?

— А разве не так? Папа адвокат, мама… Кто мама? — почти грубо спросила она.

— Никто, — растерявшись, ответил он.

— Как ты?

Он хотел что-то ответить, но сдержался и только сжал губы. Но глаза его на миг стали злыми.

«А жаль, что не ответил, — подумала она. — Тогда точно все было бы кончено».

— Ну ладно, милый. Значит, папа обеспечивает всем вам райскую жизнь, а тебе и маме можно просто быть никем. А вот мне и моей маме, мой милый, чтобы жить, надо быть кем-то.

Слышишь, надо где-то пахать, чтобы что-то жрать.

— Юля…

— Помолчи! Мне противно тебя слушать.

Ты опять скажешь, что влюбился в меня и не понимаешь, почему между нами ничего невозможно.

— Скажу, — кивнул он. — И буду повторять это до тех пор, пока ты не выбросишь из головы свой бред.

Она вдруг поникла.

— Скажи, за что я на тебя взъелась?

— Не знаю! — в сердцах ответил он. — Думаю, просто так. Потому что никаких реальных причин для этого не вижу.

— Знаешь, я просто-напросто тебе не верю, — призналась наконец она. — Не верю я, что ты в меня влюбился. Этого не может быть.

— Но это так, боже мой!

Юлька понуро смотрела на него, а Женя, заметно волнуясь, снова схватил ее за руки.

— Пойми же, я люблю тебя, люблю, люблю, слышишь! — Он повторял эти слова, будто бы злясь. — Можешь ли ты понять, наконец!

— Хотела бы, — кивнула Юлька. — Но трудно.

— Уф. — Он отпустил ее и сел на диванчик. — Нет больше сил. Ты меня вымотала.

Юлька вздохнула. Посмотрела на его ссутулившиеся широкие плечи. Вздохнула еще раз, со значением. Он поднял голову.

— Мы все еще в этом дурацком кафе? — осведомилась она.

— Да.

— Ну так пойдем съедим наш ужин. А то мама скажет, что я не в кафе с тобой была, а в постели, когда я приду домой и наброшусь на черствый хлеб.

Они вернулись в зал, где за это время (оказалось, что прошло всего двадцать минут) прибавилось народу, сели за свой столик, и официант Саша, не выражая никаких эмоций по поводу увиденного, быстро стал подавать на стол блюдо за блюдом. Женя оживился, и Юлька тоже повеселела. Она с аппетитом ела и запивала белым вином деликатесы. Мир не так уж плох. Закурила, пустила струйку дыма в потолок.

— Ты довольна? — с тревогой спросил ее Женя.

— Угу, — рассеянно ответила Юлька и, глядя на его растерянное лицо, засмеялась:

— Да что ты опять… Все прекрасно. За исключением самой меня.

— Чувствуешь себя неважно?

— Да, не слишком важно. — Юлька вздохнула и раздавила сигарету в пепельнице. — Думаю о своем несовершенстве и любуюсь твоими манерами. Вытерпеть такую девицу в течение вечера, ни разу не выругавшись… Это высший пилотаж.

— Юля, я не пойму, над кем ты издеваешься — надо мной или над собой…

— Над нами обоими, — заключила Юлька. — Особенно над собой, конечно. Видишь ли, сижу я сейчас и думаю: ну не сошла ли я с ума? Мне только что объяснились в любви в том закутке рядом с умывальником. Я, по сути дела, должна дрожать от тайного волнения и покрываться краской стыда и гордости всякий раз, как ты на меня бросаешь пламенный взгляд. А я не дрожу, ничем не покрываюсь и вообще не ощущаю никакого волнения. Объяснение было? Было.

А у меня такое чувство, что его не было, — уныло закончила она…

— Моя вина, — хмуро пояснил Женя. — Я все так по-дурацки обставил.

— Почему по-дурацки? Даму ты выбрал по-дурацки, а все остальное на уровне.

Она посмотрела наконец ему в глаза и удивилась, увидев в них самую настоящую тоску.

Он сидел мрачнее тучи, вертел в пальцах вилку с налипшим на зубья листиком салата и казался смертельно усталым и недовольным собой. Ей стало жалко его.

— Ну, Жень, не расстраивайся. Вечер, конечно, испорчен, но завтра же ты пригласишь сюда какую-нибудь свою знакомую.

Приличную девушку с пристойным цветом волос и светскими манерами. Вы проведете чудный вечер. — Говоря это, она не слишком-то веселилась. Ей не очень понравилась возникшая в воображении картина этого завтрашнего ужина. Юлька зажмурилась и потрясла головой.

— Что, опять? — испугался Женя.