Иного не желаю. Часть третья (СИ)

— В тазу, — выбирая новое пирожное, протянула Мадлен, будто не замечая состояния шокированного состояния своего мужа. – Я подумала, что тебе захочется поместить это в семейную усыпальницу.

Мужчина прохрипел что-то неразборчивое и размашистым шагом отправился в сторону ванной комнаты. Я будто по наитию последовала за ним следом, почти пропустив из вида появление маленького, не старше девяти – десяти лет – мальчика.  Застыв неподвижно в коридоре, он наблюдал за матерью, которая продолжала объедаться пирожными в то время как её муж…

… да, это был его крик.

Мужчина, выскочивший из ванной, нес на руках крохотное окровавленное тельце – уже неживое. Он держал ребенка у своей груди, молил о чуде и плакал навзрыд.

Забыв, где я нахожусь, я рыдала вместе с ним, не веря тому, что женщина, восседающая сейчас на кровати, сама сотворила этот ужас.

 — Этьен, крошка, подойди-ка сюда, — улыбнулась эта тварь, сверкнув белоснежной улыбкой. Взяв с отдельной тарелки аппетитную корзиночку с фруктами, она протянула её сыну. – Смотри, что повар приготовил специально для тебя. Ты так любишь эти пирожные...

Мальчик, доверчиво глядя на мать, подошёл и взял пирожное, но не стал его есть, а просто так и остался стоять, то ошарашено глядя на мать, то переводя испуганный взгляд в сторону дверей, куда прошёл его отец.

— Мама… — произнес маленький Этьен.

— Ешь, милый… — женщина потянувшись к мальчику, поднесла его руку с зажатым в нем пирожным, ко рту ребенка. – Попробуй, какое оно вкусное. Сделай маме подарок.

И мальчик надкусил пирожное.

Я закрыла глаза от ужаса.

—Ты знаешь, что он выжил, — прошептала мне на ухо Луна Оборотней.

— Но не девочка, — с болью в голосе простонала я. – Она вытравила её. Как… зачем?

Что-то упало рядом с нами.

Я тут же открыла глаза, но обстановка в комнате уже изменилась.

Кровать, на которой ещё недавно лежала мать Этьена, оказалась пуста. И вообще, комнаты казались какими-то нежилыми – это уже потом я поняла, почему у меня возникло такое ощущение: из комнаты исчезли все личные предметы Мадлен Валуа.

Зато звуки, которые сейчас доносились из комнат Альфы, были мне хорошо знакомы.

Звуки совокуплений.

— Да, — тихо произнесла Луна Оборотней. – Но эта ночь станет для них последней.

Она бесшумно открыла дверь в спальню Альфы… и …

Нет, ничего нового я уже не увидела.

Отец Этьена, развлекался точно также как и его сын: двое обнаженных мужчин грубо брали на кровати женское тело. Я вначале было подумала, что так бывший Альфа наказывает свою жену за убийство неродившегося ребенка… но потом вдруг поняла, что девушка, служившая живой прослойкой двум мужчинам, совершенно не похожа на Мадлен.

— Она тоже здесь, — кивнула куда-то в сторону кровати Луна Оборотней. И только тогда, присмотревшись получше, я заметила клетку, которая располагалась под кроватью, и женские руки, сбитые в кровь.

Мужчины тем временем заканчивали своё веселье.

Отец Этьена довольно скалился, когда обнаженную, но к тому времени уже удовлетворённую парочку выволакивали из его спальни.

Оставшись один, он облачился в халат и, налив себе вина, присел в кресло напротив своей кровати – так, что ему была прекрасно видна и клетка, и женщина, пытающаяся вырваться наружу.

— Ну что, нравятся наши представления? – пролаял он, ощерившись, словно дикий зверь. Да он и выглядел сейчас как зверь. — Ты предала своего Альфу, своего мужа и детей, чтобы быть с истинной парой. А он с удовольствием трахает девок, которых я подкладываю ему, прямо надо тобой, и при этом он даже ни разу не пытался тебя освободить. Так стоило этого того, Мадлен?

— Филипп, — прошептала женщина, отчаянно рыдая. – Филипп, ты сошёл с ума.

— Разумеется, дорогая, — отвесив шутливый поклон, подтвердило чудовище. – Разве не такой у тебя был план?

Допив вино, он с усмешкой произнес:

— Я чувствую, что зверь уже почти взял меня под свой контроль, так что у нас совсем не осталось времени. Я жалею лишь об одном: что мой волк, к сожалению, не дал мне достаточно времени для твоего полного наказания. Я бы с удовольствием затянул это представление на пару – тройку лет и лишь потом закончил бы всё казнью.

Продемонстрировав женщине перстень Валуа, который ещё недавно был на её руке, Альфа произнес.

— Тебя казнит наш сын. Сразу после того, как палач моей стаи загрызёт твоего несостоявшегося любовника.

Женщина истошно закричала, а Альфа же в ответ на это довольно засмеялся — и всё это сплелось в один страшный, пробирающий до мурашек, звук….

—Больше ты не выдержишь, — прошептала Луна Оборотней мне на ухо. – Пора возвращаться.

И она с силой надела мне на палец обручальное кольцо рода Валуа.

Когда я отдернула от Луны Оборотней руку, мы вернулись назад — в пустую спальню с открытым окном.

— Что это было? — с ужасом посмотрела я на Луну всех Оборотней. – ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО?

— Прошлое, — пожала плечами Серебровласка. – То, с чем приходится жить Этьену каждый день.

Она тяжело вздохнула.