Иной герой. Мир мрачный судьбы

Артурия не моргая, наблюдала за тем, как пламя подбиралось все ближе к телу упавшего мастера, как оно жадно лизало кончики пальцев его босых ног, как на коже растут волдыри и тут же лопаются, а плоть после чернела. Ей хотелось помочь, руки неосознанно тянулись к миниатюрному телу, но чтобы она не предприняла, все было напрасно — пальцы проходили сквозь все, абсолютно.

Это была пытка, ведь благородный рыцарь, не проходящий мимо ожидающих помощи, не мог сделать абсолютно ничего.

В голове её крутился только один вопрос: как он смог после такого выжить?

— А «он» и не выжил, — раздался голос прямо у левого уха королевы, от чего та вздрогнула, но не обернулась. Единственным, кто мог быть здесь, кроме неё был он — мастер.

— Но как же… — хотелось ей возразить, но аккуратно, можно даже сказать нежно сжавшая правое плечо рука просила молчания.

— Просто смотри… И ощути, — на периферии Артурия видела лицо Широ, застывшее над её плечом. Секунды шли, пламя все сильнее палило плоть с душой, оставляя после себя лишь пустоту, которую просто нужно было чем-то заполнить. Или ограничить.

Эхо боли от потери частей души кричало в черепе короля, вынуждая прикусить щеку изнутри. Миг и сердце, до этого бьющееся, стало биться едва-едва. Один, может два удара в минуту, грозя остановиться вовсе.

— Ты…

— Он «умер», — кивнул Эмия и, отпустив плечо слуги, подошел к застывшему телу. Только сейчас Пендрагон поняла, что ничего не слышит, ни криков, ни стонов с плачем, ни грохота обрушивающихся зданий. Все, кроме черного пламени замерзло во времени, да и то никуда не распространялось. — От души этого ребенка практически ничего не осталось.

— Но как же так? — Порывалась сделать шаг к Эмие Сейбер. — Как ты смог выжить, если от тебя ничего не осталось?!

— Все просто, — Силуэт мастера обратился в дым и вновь появился за спиной Пендрагон, застывая в той же позе, что и раньше. Хотевшая обернуться девушка застыла, ведь из облаков пепла вышла до боли знакомая фигура — Кирицугу Эмия. — Он спас этого ребенка, это тело и дал мне возможность родиться.

— Родиться?.. — В её горле пересохло.

В этот момент Убийца Магов уже вынул из себя такие родные сущности короля ножны и вложил те в «мертвое» тело. Свет вспыхнул и тут же потух.

— Авалон. Ножны Короля Артура, выкованные Феями и обладающие самыми выдающимися лечебными свойствами. — Ладонь, что все еще лежала на правом плече девушки слегка сжалась. Над её левым ухом грохотал шепот. — Внутри них и нашла свое пристанище душа, точнее все то, что от нее осталось.

Сердце в груди парня начало свой новый забег — удары его походили на удары кузнечного молота — разгоняя густую кровь. Кирицугу с улыбкой обнял ожившее тело, даже не подозревая, что происходило с ним на глубинном, духовном уровне. Он был просто рад, что смог спасти хоть кого-то.

Мир дрогнул. Вокруг проступили очертания больничной палаты. Кровать с ребенком, окно, дверь и стены. Стул с заснувшим Эмией.

— И на разрушенном фундаменте возникло нечто новое, взращиваемое магией ушедшей эпохи…

Артурии казалось, что она могла увидеть, как искореженная, опаленная проклятием душа медленно начала свое восстановление, защищенная окружающими её стенками ножен. Она походила на миниатюрную звездочку, что спустилась с ночного неба — маленькая, слабая, готовая затухнуть от любого дуновения ветра. Но Идеальная Защита помогла. Он не был Артуром, не был ею, но Авалон создан благородными созданиями, которым не было чуждо сострадание. Не чуждо оно и их творению.

— В тот момент родился Эмия Широ, — она наблюдала за разговором двух человек — того, кто был её мастером, и того, кто станет им позже. Кирицугу рассказывал ему о том, что он маг и спросил, не хочет ли он стать его сыном. Выражение лица Эмии и реакция рыжика были столь выразительны, что королева фыркнула от смеха. Уж слишком был разителен контраст происходящего с произошедшим. — «Он» — погиб, давая возможность родиться «мне».

Мир обратился в привычную для неё, знакомую по прошлым «резонансам душ», темную дымку, что туманом стелилась по бесконечной серости. Они остались один на один. Пендрагон обернулась, чтобы взглянуть в глаза человеку, что стоял за спиной и все это время шептал свою историю на ухо. Его лицо не выражало никаких эмоций, лишь в глубине глаз виднелась бесконечная усталость.

— Это моя история, — глухой голос эхом отражался в стенках черепа. — Мое рождение. Мои чувства и моя боль.

Она видела это, чувствовала всё и, как ей казалось, даже больше. Та связь, что образовалась между ними и крепла с каждым днем, каждым проведенным разговором и прошедшим «резонансом», когда их души касались друг друга, передала ей его чувства и эхо мыслей. Боль тела с агонией души.

Повинуясь подспудному чувству, Пендрагон схватила его руку и крепко ту сжала, пытаясь передать поддержку. Этот жест, судя по расширившимся глазам мага, был неожиданным, если не сказать шокирующим.